Суд над Луценко: ключевой свидетель обвинения сравнил допросы в ГПУ с ужасами Афганистана

Мельник не только отказался от своих предыдущих показаний и стал на сторону экс-министра, но и рассказал об особенностях допроса в прокуратуре… От дела Луценко отваливаются «большие камни»…

Мельник не только отказался от своих предыдущих показаний и стал на сторону экс-министра, но и рассказал об особенностях допроса в прокуратуре... От дела Луценко отваливаются «большие камни»...

Досудебные показания сфальсифицированы?

В деле экс-министра внутренних дел Юрия Луценко продолжается допрос свидетелей. В пятничном заседании, которое начинается в 8:15 утра, первым появляется прежний заместитель начальника департамента разведывательно-поисковой деятельности по тыловому обеспечению МВД Украины Сергей Левченко. Он опять свидетельствует по эпизоду с водителем Луценко.

Левченко рассказывает, что особо не вникал в вопрос трудоустройства Леонида Приступлюка и думал, что тот раньше работал в органах внутренних дел. Он также добавляет, что Приступлюк был оформлен в МВД на законных основаниях и без указания Луценко.

– Нет, не было такого указания. Мы с министром общались только по вопросам уголовных дел, и то тех, которые стояли у министра на контроле, – уверяет свидетель.

Левченко, как и большинство его предшественников-свидетелей и потерпевших, отказывается от своих показаний, данных на досудебном следствии, в интересах Луценко. В частности отмечает, что не говорил о незаконном оформлении на работу Приступлюка.

– Я не мог дать такие показания, потому что я лично приказ (о его трудоустройстве. – Авт.) не читал, – отмечает свидетель.

Говорит, что также не говорил на досудебном следствии, что в случае отказа подписывать документы относительно Приступлюка у него могли возникнуть проблемы по службе.

С длительностью допросов тоже возникает неувязка. В протоколах отмечено, что допросы Левченко велись не более часа, но в суде свидетель утверждает, что он находился в прокуратуре достаточно долго, а последний раз его вообще допрашивали в выходной.

Прокуроры интересуются, почему Левченко подписал показания, которые теперь считает неправдивыми.

– Я не говорил, что они полностью неправдивые. Но во время допроса у нас со следователем возникала полемика по разным вопросам. Протокол не я писал. Его писали с моих слов. Мне – чтобы быстрее покинуть стены прокуратуры. Я подписывал, не читая, времени уже не было, 4-5 часов шел допрос.

Свидетель рассказывает и о традиции МВД оформлять водителей министров в упоминавшийся департамент, ведь им нужно было иметь доступ к государственной тайне.

– Лично я знал, что водители почти всех министров работали в нашем подразделении. И не только министров, но и заместителей министров. Эту практику ввел не Луценко.

Ответ Луценко Могилеву: “Те, кто ищет крайних, – мокрожопые поцы”

В перерыве после допроса Левченко Юрий Виталиевич пытается сделать заявление для журналистов в ответ на обвинения Могилева за позор в Одессе. 

– В связи с трагедией в Одессе я должен заявить такое... – начинает ЮВ.

– Юрий Виталиевич, ну, пожалуйста! – пытается остановить его конвой.

И во избежание распространения информации из первых уст, грифоновцы сразу начинают удалять журналистов из зала.

– Заседания нет, выходите, – выкрикивают милиционеры, отжимая нас ко выходу.

– После того, как в результате так называемой спецоперации МВД в Одессе мы получили… – тут Луценко на мгновение замолкает, не договорив фразы, видя, что журналистов уже почти не осталось и конвой удаляет последних. – Я вам напишу заявление и передам через адвокатов. Скажу лишь одно. Я старался не комментировать ситуацию в Одессе, потому что имидж МВД и так висит на волосе. Но после того, как меня делают еще и крайним за два трупа наших бойцов, я могу сказать лишь одно: в Одессе людей, которые не умеют работать, называют поцами. А тех, кто ищет крайних – мокрожопыми поцами. Вот Могилев.

Впоследствии Луценко через пресс-службу передал журналистам документы, которые подтверждают, что ежегодно в Украине проводилось не менее пяти антитеррористических учений, в частности и в Одессе.

“Причиной трагедии стала не слабая подготовка спецназа МВД и не отсутствие спецсредств, а полное отсутствие профессионализма руководителей ведомства. Именно они должны были бы знать, что задержание особенно опасных преступников, которые могут иметь оружие, поручается «Соколу» УБОП, – пишет Луценко. – Именно они должны были бы учесть, что при необходимости, при отсутствии «Сокола», использование «Беркута» допускается лишь в бронежилетах и с автоматическим оружием. Задержание преступников в гостинице тоже должно было проводиться соответствующими антитеррористическими подразделениями «Сокол» УБОП и «Омега» Внутренних войск. При необходимости – в координации с «Альфой» СБУ. То, о чем я говорю, – прописные истины для любого, кто работает в МВД. Как оказалось – это неизвестно нынешним горе-руководителям системы. Все, что выходит за рамки заработка кадиллака или выполнения указаний Администрации президента, сбрасывается на самотек. Отсюда – жертвы беззащитных милиционеров в Одессе, которых бросили на произвол судьбы. Отсюда – погибший в киевском райотделе студент. Милиция под руководством Могилева становится смертельно опасной и для своих, и для окружающих. В этих обстоятельствах выступления Могилева, которые мы слышим, - аморальны”.

Ключевой свидетель рассказал о кромешном аду в ГПУ

После перерыва Луценко обращается с ходатайством к суду, чтобы тот допросил следователей ГПУ Войченко, Деркача и Макарчука для установления истины, потому что разночтения показаний с протоколами допросов становятся уже традицией, а не исключением. К этому перечню ЮВ добавляет и прокурора Зинченко, который на момент досудебного следствия был надзирающим прокурором.

Вовк советуется на месте и решает отказать. Преждевременно, мол.

В зал вызывают ключевого свидетеля – прежнего помощника экс-министра внутренних дел Валерия Мельника. Говорят, именно на его показаниях прокуроры и строили всю пирамиду обвинения экс-министра.

Мельника вызывают уже не первый раз. Раньше он не появлялся в суде, ссылаясь на состояние здоровья, и писал на имя судьи Вовка заявления, чтобы его показания, которые он дал на досудебном следствии, зачитали в суде без его участия. Защита и Луценко возмущались. На предыдущем заседании ЮВ даже предложил привести Мельника силой. Впрочем, сегодня он пришел сам, приятно удивив своими показаниями защитников и подсудимого и загнав в тупик прокуроров.

– Когда проводился допрос, я был очень больной. И просил следователей, чтоб следствие перенесли. Но меня никто не слушал, – начинает Мельник. – Если есть возможность, я хотел бы, чтобы суд зачитал мои показания, которые я давал на предварительном следствии.

Вовк предлагает ему самому просмотреть свои показания.

– Ваша честь, в протоколах, не знаю, почему так произошло, много моих свидетельств перекручено. Наверное, следователь, который вел дело, переформулювал все, как ему было нужно, – обращается Мельник к Вовку, ознакомившись с показаниями в томах дела. – Я за две недели до первого допроса перенес тяжелую операцию, у меня было подозрение на онкологию. Я просил следователя отпустить меня в госпиталь, чтобы получить лекарства и уколы. Допрашивать больного человека с 9-и утра до 9-и вечера, гоняя из кабинета в кабинет, – это издевательство. Я думал об одном: как выйти из этих кабинетов и получить лекарства. Я читал эти протоколы, старался внимательно, но у меня в глазах были бабочки, я не мог разобрать, что там написано. Дочитался до того, что перечеркнул эти протоколы на первом допросе, развернулся и ушел. Они (следователи. – Авт.) бежали за мной до самого выхода. Я был весь мокрый, в крови, сделал перевязку, сын меня забрал и повез в госпиталь. Они звонили мне в пятницу, субботу, воскресенье. В понедельник вынудили приехать, чтобы я вычитал свой протокол. Так я давал свидетельства в прокуратуре.

Мельник передает Вовку медицинские документы, которые подтверждают, где и когда ему делали операцию, какой у него был диагноз и тому подобное.

Давая свободные показания, Мельник уверяет, что никаких указаний от Луценко по поводу трудоустройства в МВД Приступлюка не получал.

– Указаний прямых я от Юрия Виталиевича не получал. Он лишь сказал в кабинете, что нужно определиться с местом пребывания (в МВД) водителя. Я перезвонил в кадры и спросил: как раньше водители принимались на службу? Мне сказали, что все водители раньше принимались в департамент розыскной деятельности, поскольку должны хранить государственную тайну.

Свидетель заверяет, что Приступлюк был оформлен “согласно с действующим законодательством”.

– Я по-другому не могу назвать, как кривое зеркало, свое свидетельство, якобы я разговаривал с Юрием Виталиевичем по громкоговорящей связи. Это абсурд! – продолжает Мельник. – Вести разговор с министром, чтобы слышала вся улица Богомольца (громкая связь у нас выходит на улицу) – я этого не понимаю! Я извиняюсь за ошибки, которые допустил следователь по особо важным делам ГПУ, – но не говорил я этого и не было этого в действительности.

Мельник с надрывом говорит, что до сих пор не может прийти в себя из-за вынужденных свидетельств в суде о том, что “якобы министр что-то неправильно сделал”. И опять вспоминает ужасы допросов в прокуратуре.

– Говорю, мне нужно получить укол или поменять повязки – нуль эмоций. Кромешный ад был в Афганистане, но я это пережил. Более кромешный ад я прошел в Генеральной прокуратуре. Простите мне прокуроры, если я вас оскорбил.

Зал едва сдерживает смех...

Дальше Мельник безапелляционно заявляет, что свидетельства, которые он дает сегодня, – правдивые.

Прокуроры желают услышать историю знакомства Мельника с Луценко (они вместе работали в Соцпартии). Потом переходят к трудоустройству Приступлюка.

– Общались ли вы с Прилипко (начальник департамента. – Авт.) относительно назначения Приступлюка? – спрашивает прокурор.

– Да, я общался с Прилипко. И он мне сказал, что существует практика в министерстве на протяжении 20 годов: всегда водители министра работают в оперативно-поисковых службах. Четких указаний я не давал, просто сказал – нужно определиться, где он (Приступлюк. – Авт.) будет работать.

– Сколько жалоб было подано вами в ходе досудебного следствия на неправомерные и незаконные действия следователя? – интересуется прокурор Зинченко.

– О каких жалобах вы говорите, когда человек был одной ногой на кладбище? – возмущается свидетель. – Стыдно говорить в суде, но для меня тогда было важно убежать и сделать себе перевязки.

– На вас по окончании досудебного следствия никто не пытался оказывать давление? – спрашивает адвокат Алексей Багенць.

– Были два телефонных звонка. Мне сказали, нужно говорить то, что я говорил на досудебном следствии. Я сказал, что не помню, что было на досудебном, и скажу то, что было в действительности.

– Кто это звонил? – уточняет Баганець.

– Я посмотрел на номер телефона. Это был номер следователя прокуратуры на Подоле, а как представился... то ли  Сергей Александрович, то ли Александр Сергеевич.

– Сергей Александрович – имя и отчество следователя Деркача, – тихонько замечает жена Луценко Ирина.

Ирина Луценко: пирамида, построенная прокуратурой, начала рассыпаться огромными камнями

Сегодня она, как и остальная защита, могла облегченно вздохнуть. Показания Мельника – это откол огромного куска обвинения.

– Честно говоря, даже Юра был удивлен тем, что говорил Валерий Гордеевич. Мы думали, что человека настолько запугали, что у него нет силы воли сознаться в том, что он просто оболгал мужа, – делилась впечатлениями после заседания Ирина Луценко. – Но мы увидели шокирующие факты о поведении прокуратуры, которая больному человеку, – два недели после операции (истекал кровью, как Луценко в свое время после голодания истекал кровью), не дала возможности подлечиться, а давила, используя его слабость, и садистскими методами выбивала из него показания. Это настоящий уступок – прийти и заявить, что сейчас он говорит правду. Мы очень довольны. Это основной свидетель, по нашему мнению, от которого начинались все лживые свидетельства прокуратуры. Сегодня пирамида, построенная прокуратурой, не то что закачалась, а начала рассыпаться огромными камнями.

В то же время прокурор Клименко, который всегда не прочь поговорить перед телекамерами, сегодня впервые отказался общаться с прессой, молча пробежав мимо журналистов.

Продолжение следует…

Анна Ященко