Керчь: на восстановление моря уйдет от двух до шести лет

В воскресенье в результате шторма в акватории Черного и Азовского морей произошла катастрофа... 9 судов, груженных серой, мазутом потерпели крушение… Экспертные оценки

В воскресенье в результате шторма в акватории Черного и Азовского морей произошла катастрофа, равной которой здесь никогда не случалось. Девять судов, груженных, серой, мазутом, нефтью, потерпели крушение, четыре судна затонули, пять сели на мель.

Официальных данных, суммирующих экологические потери этой катастрофы, пока нет ни на российских ни на украинских сайтах. По данным Всероссийского центра медицинских катастроф, которые удалось получить УНИАН, в воды акваторий попало 1300 тонн мазута и 6800 тонн технической серы.

Как идут спасательные и очистительные работы в регионе? Какими могут быть экологические последствия этой катастрофы? Об этом УНИАН опросил экспертов.

Белобров Евгений Петрович, доктор медицинских наук, руководитель Центра гигиены и токсикологии опасных грузов и ликвидации аварийных ситуаций на транспорте при Украинском НИИ медицины транспорта, командир группы экстренного медико-санитарного реагирования по спасению людей при авариях с опасными грузами на судах и в портах, академик Международной академии наук экологии и безопасности жизнедеятельности:

Причина аварий – крайняя безалаберность, неграмотность и непрофессионализм командования затонувших судов. Ведь место, где произошла трагедия – особое. Его еще называют точкой 456, где отстаиваются суда в ожидании каравана на Мариуполь, Бердянск, Тимрюк и другие порты Азовского моря. Здесь отгружают различные грузы: нефть, химические наливные грузы, сера, руда, нефтепродукты – мазут, дизельное топливо, с маленьких судов, типа река-море, на крупнотоннажные океанского плавания. В основном из России. Это место – всегда оживленное, меньше 30 судов вместе там не бывает.

Керченский пролив имеет свои особенности – мелководье и открытость со всех сторон. Оно очень удобно для якорных стоянок, но при штормах – очень опасное, подвержено всем ветрам. Перед надвигающимся ураганом было оглашено штормовое предупреждение – для людей на берегу и, конечно же, для морских судов, чтобы они укрылись. Как показали последствия трагедии, именно затонувшие суда не отреагировали на предупреждение, они остались на своем месте в порту, а служба морского надзора не проконтролировала. Укрыться для морского судна при нарастании угрозы шторма, уйти в море (как говорят моряки, чтобы не знать горя) – это главный морской закон. Издревле это было известно. Все суда получили это предупреждение. Но пренебрегли этим. В этом – страшный непрофессионализм и безответственность.

Внезапно налетел ветер – 38 метров в секунду – это мощный ураганный ветер для этого места, гонит очень высокую волну, опасную для судов, которые стояли в заливе. А мелководье способствовало раскручиванию.

Судоводители подвергли опасности и людей, и грузы.

Утонули суды с серой, мазутом и еще многими веществами, какими именно – неизвестно. Это представляет огромную опасность для всего региона. В Азовско-Черноморском бассейне самые богатые рыбные места – это селедка, хамса. Именно осенью ее там очень много. И они подверглись воздействию.

Относительно нефти, то она преобразуется в конгломераты, потому ее удобно собирать с поверхности моря, но шторм на море пока не позволяет этого делать. Если ее не соберут, она осядет на дно – там и останется.

Но самое главное сейчас – интенсивно искать моряков. Но, к сожалению, МЧС в нашей стране не может это делать продуктивно. Несостоятельность МЧС в том, что у них нет необходимого – ни самолетов, ни вертолетов, ни непотопляемых катеров. Я уже не говорю про самолеты для общей разведки. Это не способствует удачному решению проблемы.

Мне грустно признаваться, что нашу группу экстренного медико-санитарного реагирования по спасению людей при авариях с опасными грузами на судах и в портах не приглашают для помощи в преодолении этой катастрофы. Ведь у нас все есть – и опыт, и прекрасные специалисты, все необходимое оборудование.

Когда нечто подобное произошло несколько лет в Ялте, наши специалисты за 1,5 часа сделали то, что эмчаэсники не могли сделать за полтора дня. Ведь они не могут определить, что находиться в этих судах, а это могут быть опасные вещества. Все это могут определить наши специалисты. Но сколько уже дней прошло – а к нам за помощью никто не обратился.

Андрей Сердюк, директор Института гигиены и медицинской экологии:

Наша беда, что мы не имеем всех данных о произошедшем, опираемся, как обычно, на то, что дадут российские коллеги. Российские власти действуют более оперативно. Россия имеет службу таких катастроф, работающую во всех точках страны.

Главная беда – человеческие жертвы. Перед тем как оценивать экологические потери, нужно сказать о человеческих жизнях. Суда могут тонуть, но люди должны оставаться в живых.

Разлилась нефть, есть специальные корабли, нефтесборочные устройства. Сейчас шторм все осложняет, но если нефть не извлечь, тогда она превращается в твердый мазут, выпадает на дно, загрязняет планктон и донные отложения. Морские животные и водоплавающие птицы, если им не помочь очиститься, просто погибают. Да, будет загрязнение акватории и берегов.

Эта катастрофа не касается питьевой воды, поскольку в этом регионе нет ни одной большой опреснительной станции, которая бы из морской воды делала питьевую. То есть опасности водопотребления для тех, кто берет воду из скважин, колодцев или централизованного водоснабжения, я не вижу. Хотя шторм гуляет, и неизвестно в какие стороны еще понесет эти загрязнения. Сообщений на этот счет пока нет.

Относительно загрязнения почв… Загрязнены будут только прибрежные грунты. Но пока мы не знаем, в каком направлении пошла сера. Для грунта это будет опасно, если сера окажется у берега. Это будет губительно для пляжей, для зон рекреации, для людей, проживающих в прибрежной зоне, для острова Тузлы, там ведь есть поселенцы, и военные. А ловить ее в штормовом море – это все равно, что вылавливать сахар, перемешанный в стакане горячего чая…

Владимир Колмаков, Директор Центра экологических технологий:

В Украине есть все средства для ликвидации подобных аварий. Если вовремя поставят боны, то пострадают только рыба и донные отложения. Боны – это поплавки, которыми ограждают место разлива, потом засыпают реагентами, связывающими нефть. Нефть в таком случае осаждается на дно, либо ее вместе с водой засасывают на судно в специальные емкости. Если это сделать вовремя, то нефть соберут (говорю о нефти, потому как не считаю серу очень опасным веществом).

Теперь все зависит от людей, которые там работают, хотя в условиях шторма это сделать намного сложнее. Если не сделают, то пропадут пляжи. Скорее всего, погибнет рыба, донные отложения, весь планктон. Не будет планктона – не будет водорослей, не будет водорослей – не будет рыбы. Полагаю, пойдет минимум два года на восстановление подводного мира. А в пессимистическом сценарии – от шести до семи лет.

Сергей Гончаров, директор Всероссийского центра медицинских катастроф:

Аварии в ту ночь, шли одна за другой. Но команды первых пяти судов удалось спасти. Мы собрали оперативный штаб. Привлекали бригады скорой помощи из Анапы, Славянского района. Были организованы места для пострадавших в Таманской участковой больнице. Людей доставляли в больницу и лечили в основном от переохлаждения. А вот команду сухогруза «Начихевани» – троих спасла пограничная службой Украины. Искали еще восемь членов экипажа, утром нашли трех погибших. Неизвестна судьба пятерых российских моряков, и еще пятнадцати – с судна «Хаджи Измаил».

Сейчас в акватории работает около двухсот человек МЧС России, проводятся очистные работы. К аварийным работам привлечено 163 человека, 20 единиц техники, 9 плавсредств. В готовности находятся еще 157 человек, 26 единиц техники, 4 плавсредства, 4 воздушных судна.

Да, сера иногда распространяется, и нефть разливается. Но в России есть много разработок, касающихся нефтесборочных процедур, я надеюсь, что к завтрашнему дню проблема наполовину бедует решена.

Наталья Максименко, Маша Мищенко

УНИАН в Google News