Директор Фонда гарантирования вкладов: Когда у банка сложности, его клиентам имеет смысл сплотиться

Фонд гарантирования вкладов физлиц буквально завален работой. В настоящее время он выводит с рынка 48 неплатежеспособных банков, 33 из которых уже в стадии ликвидации. Директор-распорядитель Фонда Константин Ворушилин в эксклюзивном интервью УНИАН рассказал, как банки «химичат» с вкладами населения и своими активами, когда начнутся выплаты вкладчикам крупного «Дельта-банка» и будут ли публично наказывать недобросовестных банкиров. 

Фонд гарантирования вкладов физлиц выводит с рынка 48 неплатежеспособных банков, 46 из которых попали под его крыло за год с небольшим. Результаты продажи активов 33 ликвидируемых банков пока неутешительные - при общей оценочной стоимости в 21 млрд грн выручка составила пару сотен миллионов. Поскольку часть активов банков разворована еще до введения временной администрации, фонд направил правоохранителям заявления на 62 млрд грн, но позитивных результатов рассмотрения этих дел пока нет. Поэтому основными источниками ресурсов для выплат вкладчикам остаются кредиты.

В 2014-2015 году фонд одолжил у Национального банка и Кабинета министров свыше 30 млрд грн. Текущий объем ресурсов в 16,1 млрд грн не покрывает предстоящие выплаты по крупнейшим банкам «Надра» и «Дельта», в связи с чем придется брать новые кредиты. 

Директор-распорядитель фонда Константин Ворушилин в эксклюзивном интервью УНИАН рассказал о возможных сроках выведения неплатежеспособных банков с рынка, начале выплат по крупнейшим банкам и источниках ресурсов. По его словам, кураторы НБУ – не панацея от разграбления банков, поскольку ряд банкиров под видом спасения окончательно «утопили» свои финучреждения. Руководитель фонда подчеркнул, что банковский бизнес переживает не лучшие времена, и вкладчикам с банкирами нужно искать совместные пути спасения. 

Константин Николаевич, на какой стадии очистка банковской системы с позиции Фонда? Сколько времени понадобится, чтобы полностью вывести с рынка неплатежеспособные банки, попавшие в фонд в 2014-2015 году?

По крупнейшим банкам, которые в работе у фонда, понадобится три-четыре года как минимум. В ближайшее время будут изменения в законодательство по системе гарантирования. Если раньше на ликвидацию банка отводилось два – три года, то сейчас обсуждается вопрос, чтобы продлить этот срок до пяти лет, растянуть процесс во времени. Разумеется, фонд заинтересован выводить неплатежеспособные банки с рынка как можно быстрее. Но одно дело провести выплаты и продать активы небольшого банка, другое – если банк из группы крупнейших. 

Кстати, о крупнейших: когда могут начаться выплаты вкладчикам банков «Надра» и «Дельта», на которые по предварительным оценкам приходится 20,5 млрд грн гарантированных вкладов? 

Я надеюсь, что во второй половине апреля. Инвентаризация вкладов уже почти завершена - есть признаки манипуляций с базами по вкладам - дробления, удвоения. Мы пытаемся разобраться. Часть выплат по «Дельте», на которую по нашим предварительным оценкам приходится 16,7 млрд грн, будет заблокирована. Точной суммы пока нет, но временный администратор банка сообщил, что свыше 1 млрд грн вкладов - с признаками дробления. А мы такие вклады не признаем и не выплачиваем. 

Чем больше объем, тем больше технических проблем. Одно дело обработать базу «Укоопспилки», где 50 миллионов вкладов, другое дело – база «Дельты». Это разные вещи. И когда нам советуют начинать выплаты через две недели после введения временной администрации, то я не против и через неделю, но надо определить базу вкладчиков. Мы ничего не можем выплатить, пока ее нет. Банки в подавляющем большинстве «химичат» с данными, особенно в последнюю неделю до введения временной администрации, можно сказать, в последнюю ночь. Мы должны все проанализировать. 

В крупнейших банках могли остаться «здоровые» активы. Возможна ли отработка на этих банках нестандартных решений возврата крупных вкладов? К примеру, трансформация вкладчиков в акционеров или взаимозачет кредитов и депозитов?

Для этого не нужно вводить в банки временную администрацию. Мы всем банкам, которые попали в сложную ситуацию, рекомендуем идти к крупным вкладчиками договариваться. Садиться за стол переговоров, реструктуризировать задолженность, переходить в субординированный капитал, чтобы спасти банк. Собственнику нужно или уйти, или хотя-бы пустить кого-то в капитал. Но все это нужно делать до введения в банк временной администрации. 

Что касается взаимозачета кредитов и депозитов, то мы - против. Фонд сегодня выплачивает вклады, для чего уже одолжил свыше 30 млрд. В этом году сумма наших заимствований, вероятнее всего, вырастет до 40- 50 млрд. А в банках, которые мы выводим с рынка, не достаточно активов. Выручки от продажи этих активов не хватит, чтобы возместить потраченные нами средства. А вы предлагаете сделать взаимозачет, чтобы спасти отдельных людей и бизнес? Это решение своих вопросов за чей-то счет. Но наша позиция, что нужно защищать наиболее уязвимые слои населения, а не решать личные вопросы крупных вкладчиков за счет общественных денег. 

Каково поведение вкладчиков после выплат, какой процент вкладов остается в системе?

После выплат в процессе временной администрации процент, который остается, невысокий. В этот период в основном выплачиваются средства по текущим и карточным счетам. Впоследствии, при ликвидации банка, этот процент выше. Мы считаем хорошим показателем, если в банке остается не менее 40% вкладов. Получается не у всех, все зависит от региона и непосредственно отношения вкладчиков к банку – агенту, проводящему выплаты. 

По информации НБУ, вы совместно дорабатываете критерии отбора банков-агентов, чтобы не повторялась история, когда банк-агент впоследствии сам становится неплатежеспособным, как это было с банком «Киевская Русь». Какие банки попадут в этот перечень?

Что касается «Киевской Руси», то здесь дело не в критериях отбора банков. По состоянию на 1 марта он выполнял все нормативы. И действующие требования к банкам-агентам достаточно жесткие - наличие сети отделений, выполнение нормативов НБУ. Но когда Нацбанк дает рефинанс, он сразу же вводит в банк своего куратора и заставляет банк работать по плану докапитализации. Что касается нормативов, то в результате девальвации последних 12-ти месяцев их выполняют только единичные банки. 

В то же время, мы понимаем, что банк может не выполнять нормативы Н2 и Н7 (достаточности капитала и кредитного риска), но иметь избыточную ликвидность, хороший запас прочности, вложения в нормальный бизнес. Нужно пересмотреть наши критерии, исходя из реальной действительности. Главное, чтобы банки-агенты были устойчивыми. 

Кроме того, есть примеры некорректных действий со стороны некоторых банков-агентов. Не далее как вчера один крупнейший банк заявил вкладчикам, что ему фонд якобы не перечислил очередной транш, поэтому он не может проводить выплаты. Но это не так, мы перечисляем следующий транш сразу после освоения предыдущего. Это спекуляции. Были и другие ситуации, когда банк открывал карточные или текущие счета на имя вкладчиков и предлагал им получать свои средства по тысяче гривень в день. Мы уже разобрались с этими банками. Но у меня вопрос: нужны ли нам такие банки-агенты, которые расшатывают лодку?

Есть положительные примеры, когда банк, израсходовав полученные от фонда средства, продолжал обеспечивать выплаты за счет собственных денег. А уже на следующий день получил компенсацию. Я вообще против сужения перечня банков-агентов. Я за то, чтобы организовать выплаты вкладчикам вне привязки к какому-то определенному банку. Чтобы вкладчик мог открыть счет в любом банке, а мы – перечислить ему деньги. У нас уже есть для этого программный продукт, сейчас он на тестировании. Думаю, что мы его презентуем во втором квартале. Это не просто проект, а реальные действия. И это одна из двух самых важных задач, которые я и команда фонда считают нужным воплотить в жизнь. 

Какая вторая самая важная задача?

Вторая – это прозрачность продажи активов банков. Прозрачная оценка этих активов и их реализация таким образом, чтобы исключить человеческий фактор. Минимизировать участие работников и банка, и фонда в этом процессе. Эта задача тоже уже выполняется. Основная заминка в том, что наши биржи не готовы торговать в электронном виде. Часть бирж уже подписала договора, прошла тестирование, и мы планируем проводить первые торги в электронном виде. Чтобы не было злоупотреблений при продаже активов. 

Сколько вообще можно выручить от продажи активов банков, сколько уже получено? 

Выручка пока не вдохновляет – это порядка 200 млн гривен. Но мы только подходим к продаже основных активов, еще не продавали ничего существенного. Закончится первое полугодие – можно будет делать выводы. 

Если оценивать по балансовой стоимости банков в нашем управлении, то от продажи можно выручить порядка 300 миллиардов, но это по балансу. С учетом формирования резервов сумма уже меньше - около 60 миллиардов. А сколько реально можно выручить - зависит от покупателей. Наши планы – это одно, а реальный результат покажет рынок. 

Особенно сложно прогнозировать, как рынок отреагирует на продажу прав требования по кредитам. Наши основные активы – это не машины и недвижимость, столы и стулья, а кредитные дела. Первые попытки продать кредитные дела - по банку «Меркурий» - были не очень удачными. По «АвтоКразБанку» - чуть лучше. Есть большой портфель кредитов по «Дельте», но пока никто из банков не формализовал свои предложения. Идеи есть, но документы еще никто не предоставил. 

Большая часть этих активов находится в залоге по кредитам рефинансирования Национального банка, и средства от их реализации мы должны вернуть Нацбанку. Активов, оставшихся у неплатежеспособных банков, не достаточно. Наша задача – добраться до выведенных из банка активов. 

Как продвигается этот процесс, сколько удалось отсудить у собственников банков?

Основная проблема не в собственниках, а в заемщиках, которые взяли кредиты и не хотят возвращать. Вступили в преступный сговор с собственниками или менеджерами банков и довели их до банкротства. Подменили залоги по кредитам. Таких тысячи, даже десятки тысяч. Юридически шансов дойти до заемщика достаточно много. Со многими из них мы уже судимся. Наш подход – выкупай свой долг, погаси кредит и избавься от головной боли. Потому что если занести взятки в суд один раз – это абсолютно не гарантирует того, что не придется занести и второй, и третий раз. В итоге потратишь те же деньги, а еще время и нервы. 

На сегодняшний день очень многие вопросы не дошли до судов. Ведутся следственные действия. Более того, временный администратор или ликвидатор по сути попадает в команду банка, которая по привычке работает на прежнего собственника или топ-менеждеров. Осознано или нет, эти люди затягивают процесс, подавая неправильные данные или скрывая их. 

Почему все самое интересное в банке происходит в последние дни перед введением временной администрации? Сколько времени проходит между принятием решения НБУ и физическим входом администратора в банк?

Ночь. Мы заходим перед открытием дня, чтобы не ставить под сомнение проведенные проводки и платежи. Просто собственники и менеджмент понимают свои проблемы изнутри лучше, чем Национальный банк и контролирующие органы. Понимают, что пружина закручивается, и часто их резкие действия по решению своих вопросов привлекают внимание Нацбанка, который реагирует и принимает решение о признании банка неплатежеспособным. 

Сегодня есть ряд банков, которые признаны проблемными, но они предпринимают какие-то шаги для стабилизации. К примеру, по их отчетности количество вкладчиков, попадающих под гарантированные выплаты, не растет, а уменьшается. А есть другие, которые пытаются по-быстрому раздробить вклады и выставить охрану из народных депутатов, чтобы они могли забрать свои крупные вклады.

Что же делают кураторы НБУ, почему вы продолжаете получать «разграбленные» банки?

Когда куратор работает в небольшом банке, у него еще есть возможность контролировать практически все процессы. И то не всегда. Другое дело – банк покрупнее, даже не «Дельта», а к примеру «Киевская Русь». Представьте: когда один человек попадает во враждебную среду, что он может сделать? Его обведут вокруг пальца. Он может поймать только крупные сделки. Активы по балансу остаются, а залоги – выводятся. Не отследит он никогда. Потому и эффективность института кураторства низкая. 

Для решения проблемы нужен целый комплекс мер – усиление ответственности собственников банков, что уже есть. Усиление ответственности топ-менеджеров и менеджеров банков на местах. Дробление депозитов зачастую делали в отделениях, по договоренности клиента с директором этого отделения. В главном офисе банка могли даже об этом не знать. Казалось бы, отделение пытается помочь клиенту. Но по сути это обычное воровство, потому что такой клиент получит свой депозит за счет общественных денег. Если бы сотрудник отделения вытащил эти деньги со своего кармана – другое дело. Это поступок, потому что он тоже брал на себя какую-то долю ответственности перед этим клиентом. 

Показательные «порки» нечистых на руку банкиров будут?

Думаю, что да. 

Если с активами все пока печально, как фонд будет рассчитываться по полученным кредитам? Будете повышать ставки отчислений для банков?

Мы рассматривали вопросы введения спецсбора, повышения отчислений от банков на заседании дирекции. Дирекция проголосовала большинством голосов «за», я проголосовал «против». После мы выносили этот вопрос на рассмотрение административного совета фонда, где уже подавляющим большинством голосов выступили против этого повышения. Потому что радикально это проблему не решает, а количество «клиентов» фонда от этого может вырасти. 

За прошлый год мы собрали с банков 3 миллиарда, и если увеличить отчисления в 2 раза, соберем 6 или на 3 млрд больше. Но эти 3 миллиарда лягут ощутимым бременем на банки. Банковский бизнес сейчас далеко не такой сверхприбыльный, как это принято считать в обществе. Есть свои сложности, своя специфика. Поэтому сегодня повышать взносы нельзя. 

Можно ли сказать, что после проведенной очистки банковская система стала здоровее? 

Я считаю, что мы еще не все пережили. Скорее всего, уже не будет таких резонансных банков, как «Дельта». Но считать банковскую систему устойчивой можно будет только после стабилизации в стране. Банки – это всего лишь зеркальное отображение того, что происходит в экономике. Просто они больше других бизнесов подвержены рискам и зависят от политической и экономической среды, обстановки в обществе. Первыми ощущают все потрясения. 

Почему процесс очистки так затянулся? Это правда, что фонд якобы просил НБУ не «заваливать» работой, а признавать банки неплатежеспособными постепенно?

Фонд сегодня действительно завален работой, но мы не просили растягивать процесс. У нас есть разные примеры. К примеру, банк «Надра», который пробыл 180 дней в статусе проблемного и был признан неплатежеспособным. Моя позиция была – его не трогать. Он жил автономной жизнью и особо не влиял на рынок. Да, у него были проблемы, заканчивался срок рефинанса Национального банка. Но социальной нагрузки он не нес. 

Есть другие примеры, когда Нацбанк поддавался на разговоры о возможных инвесторах, которые есть и готовы внести деньги. НБУ всегда дает банку шанс на спасение, но таким шансом не раз пытались воспользоваться жулики и проходимцы для своей выгоды. И не спасали банк, а наоборот топили, разворовывая активы. И когда Нацбанку стало понятно, что многие нечистоплотные банкиры пытаются пользоваться его лояльностью, он стал более жестким в этом вопросе. При первом сигнале о выводе активов из банка стал принимать резкие решения о признании банка неплатежеспособным. Как это было с банками «Златобанк» или «Киевская Русь».

Какие банки, по опыту вывода их с рынка, не состоятельны на нашем рынке, а какие - надежные? Есть идеальная бизнес-модель?

Причин массового банкротства банков было несколько. Есть нечистоплотность собственников и менеджеров, которые использовали банк в каких-то своих целях, выводили активы. Бывает, что бизнес сконцентрирован в Украине, и в таком случае деньги хотя бы пошли на создание рабочих мест. Хуже, когда деньги просто выведены, как это было в CityCommerce Bank, «БГ Банке », «Легбанке», «Порто Франко». 

Есть банки под реальный бизнес, есть крупные и мелкие. Но когда тот или иной бизнес в стране начинает ложиться по причине отсутствия экспорта, падения внутреннего потребления, удорожания себестоимости продукции, страдает и банк. Заемщики этого банка не могут платить проценты по кредитам, а он должен регулярно выплачивать проценты по депозитам, что и приводит банк к неплатежеспособности. Время такое. 

Первый индикатор для вкладчика – это ставки. Если они завышены, нужно понимать, что дальше делает собственник банка с этими деньгами. Если он вкладывает в мелкие кредиты, ставки по которым тоже высокие, то и источник возврата денег очевиден. Другое дело банки, которые вкладывают в ипотеку – сегодня эта модель не работает. Есть банки, которые работают по замкнутому циклу со своими экспортерами и импортерами, для которых сегодня золотое время с точки зрения экспорта. С точки зрения импорта – не очень, потому что многие импортеры купить валюту не могут, что тоже влияет на устойчивость банка. 

Единого фактора, идеальной бизнес модели, сегодня просто нет. 

Что нужно сделать сейчас для стабилизации банковской системы, первый самый важный шаг?

Поскольку ситуация на сегодняшний день очень сложная, прежде всего, нужно не паниковать. Крупные вкладчики и клиенты банка должны понимать, с кем имеют дело. Знать руководство и акционеров банка, с которыми в случае возникновения сложной ситуации в банке нужно садиться за стол переговоров и обсуждать, что можно сделать общими усилиями. Когда у банка сложности, его клиентам имеет смысл сплотиться и искать совместный выход из ситуации. Обвинять кого-то в произошедшем сейчас не время, нужно выжить. Объединив усилия, прежде всего, крупных клиентов, крупных вкладчиков. 

Сегодня нужно не банкоматы атаковать, а думать о том, как войти в управление этим банком, чтобы спасти в том числе и свои средства. Мелким вкладчикам тем более нет смысла атаковать банкоматы и усугублять состояние банка. Они все равно все получат через фонд, если банк все-таки станет неплатежеспособным. Сегодня вкладчикам и банкирам нужно успокоиться и совместно искать пути спасения.

Ольга Гордиенко 

УНИАН в Google News