Оказывается, в Киеве есть фашисты?

Основанием для нападения “фашистов” может стать не только цвет кожи... В Украине это не так актуально, как в России, где ситуация с нацистами едва ли не худшая в мире. Расистская агрессия пришла к нам именно с Севера...

Когда узнала, что в Киеве есть люди, которые на полном серьезе называют себя “антифашистами”, я решила увидеть их собственными глазами...

Мне стыдливо улыбнулся совсем еще молодой парнишка, одетый, как обычный студент. Как оказалось, в свободное от “ожесточенной борьбы с “фашизмом” время Сергей учится в престижном киевском университете.

– И ты ходишь на драки с “фашистами”? – удивилась я, не понимая, где он их находит.

– Да, – опять стыдливо улыбнулся Сергей.

Первое, о чем попросил меня парень, не называть “фашистов” и “нацистов” скинхедами, поскольку скинхеди – полиэтничная субкультура, которая от самого начала не имела никакого отношения к расизму, и уже только потом появилась новая волна скинхедов, которая, собственно, и обеспечила этому движению плохую славу.

– Они называют себя “скинхедами”, а мы их называем “бонхедами”, что означает “тупоголовые”, или просто “бонами”, – рассказывает Сергей. – “Бонхедов” в Киеве довольно много – около 300. Они агрессивны, собираются компаниями, затевают драки.

Драки на почве расизма, которые иногда оборачиваются убийством. Да, в конце января неизвестные убили 18-летнего беженца из Конго, после чего ООН обратилась к Украине с просьбой провести расследование инцидента.

За прошлый год, по данным ООН, в Украине было зарегистрировано 17 нападений на беженцев. А по информации Конгресса национальных меньшинств, за два месяца текущего года в нашей стране было совершено 11 нападений на расистской почве, одно из которых – уже упомянутое убийство.

В этом году в Страсбурге был обнародован доклад Европейской комиссии против расизма и нетерпимости. В нем отмечается, что в Украине растет число нападений расистского характера, осуществленных молодыми людьми, которые принадлежат к группам скинхедов и к неофашистам. По данным комиссии, нападения в крупнейших украинских городах – Киеве, Харькове, Одессе, Львове, а также в Крыму, случаются регулярно – по меньшей мере раз в неделю. Это насилие, идет речь в докладе, направленное против иностранных студентов, искателей убежища, беженцев и иммигрантов, бизнесменов, дипломатов, а также против украинцев, которые пытались вступиться за жертвы расистских нападений или борются с этим явлением. Также в докладе говорится о недостаточной работе украинской милиции в этом направлении.

– Основанием для нападения “фашистов” в действительности может стать не только цвет кожи, – рассказывает Сергей. – Они бьют, например, реперов – за то, что те слушают музыку чернокожих. Поэтому если у вас в плеере играет реп, вы уже попадаете в группу риска. Но особенно “бонны” не любят, когда неукраинский парень – араб или негр – встречается с украинской девушкой. Они считают, что украинки должны быть только для украинцев, что это большое преступление – смешение рас. Такие пары “бонны” могут выслеживать до темного переулка, чтобы напасть.

Милиция, как правило, не признает расистской подоплеки убийств, объясняя их хулиганскими мотивами.

– Кое-кто из нас пытался сотрудничать с милицией, – говорит Сергей. – Рассказывали, где можно найти “фашистов”, называли фамилии, давали фотографии, но их это абсолютно не интересовало. Они не хотят этим заниматься. Говорят, нет в Украине фашизма.

Следовательно, ребята решили заняться борьбой с “фашистами” сами. Некоторые первые активисты “антифашистского” движения сами были выходцами из рядов “фашистов”.

– Первым “антифашистом” был парень-панк – я не хочу называть его имя, – которого избили “бонхеды”, – рассказывает Сергей. – Он прочел статьи о фашизме и антифашизме в Европе, обрил голову и начал борьбу с “фашизмом” на улицах Киева.

Сегодня два самых активных “антифашистских” течения в Украине – “шарпы” (skinhead againts racial prejudice) и “раши” (red anarchist skinhead). В столице есть три “антифашистских” группировки по 20–30 человек каждая. Движение постоянно пополняется новичками, которые хотят приобщиться к борьбе с “фашизмом” по идеологическим соображениям, из жажды мести или просто от любви к уличным дракам. В то же время из игры выбывают ребята, которые повзрослели, женились, увлеклись карьерой, – другими словами, начали больше ценить собственную жизнь и здоровье. Самому старшему киевскому “антифа” всего 24 года. А вот несовершеннолетних “антифа” достаточно много.

Сергей сначала познакомился с “рашами”, однако те слишком много внимания уделяют музыке и “антикапитализму”, и вот уже два года он является членом движения “шарпов”.

– “Боны” называют нас шавками, – говорит Сергей, описывая отношения между враждебными лагерями.

Спрашиваю, по каким признакам объединяются “шарпы”.

– Объединяет антифашистская позиция, – объясняет Сергей. – Каждый человек имеет право спокойно чувствовать себя в городе.

Драки с “фашистами” случаются, по крайней мере, раз в неделю. Бывают плановые и внеплановые. Плановые – это когда в места, где обычно собираются “фашисты”, направляются разведчики. Например, девушки и жены “антифашистов” – кто-то, кого “фашисты” не знают в лицо. Разведчики оценивают, сколько врагов. И тогда “антифашисты” выступают в бой. Цель – не убить и не покалечить, а испугать.

– Продемонстрировать, что есть сила, которая может им противостоять, – объясняет Сергей. По его мнению, искоренить фашизм невозможно, а вот отговорить ребят принимать участие в этом движении – вполне.

– А понимают они в первую очередь язык силы, – говорит Сергей. Вербальную, разъяснительную работу они также пытаются проводить. Кроме того, есть сайт, на котором “антифа” выкладывают фотографии “фашистов”.

– Это чтобы им было стыдно или чтобы все желающие могли при встрече их побить? – спрашиваю.

– Ну одно другому не мешает, – отвечает Сергей. – Когда я вижу в метро парня, одетого, как скинхед, то выхожу за ним и спрашиваю, не фашист ли он. Если говорит, что да, то...

Сергей замолчал.

– То что? Ты сразу пытаешься набить ему морду или договариваешься о встрече на потом?

– Да лучше сразу, а то потом он может прийти не сам, а их же больше...

Преимущество противника в численности “антифа” преодолевают с помощью здорового образа жизни и лучшей спортивной подготовки. Большинство ребят не пьют, не курят, не употребляют наркотиков, занимаются боевыми искусствами. Девушки сочувствуют: ходят на разведки и поддерживают движение идеологически.

– В драках участие принимала лишь одна девушка. Ее парня убили, поиздевались над ним, вырезали на теле свастику. Она физически не очень сильная, но в запале побила “фашиста”...

Родители Сергея знают, что он противник фашизма, но не догадываются, насколько активный.

– А что ты говоришь им, когда отправляешься на драку?

– Папа, я пошел к друзьям... И я же действительно встречаюсь с друзьями.

– А когда приходишь избитый? Бывает же такое?

– Бывает временами. Говорю, что подрался.

Самых серьезные потери движение “антифа” испытало несколько лет назад – при попытке провести открытый концерт. Одному из активистов почти отрезали руку, но врачам удалось ее пришить, нескольких серьезно избили.

– Было такое, что “антифашисту” порезали горло и ударили отверткой в сердце, еще одному пробили череп, – рассказывает Сергей. К счастью, обоих удалось спасти.

Сергей говорит, что “фашисты”, конечно, охотятся на своих антагонистов. Таким образом “антифа” частично отвлекают их внимание, спасая представителей других национальностей и субкультур.

– Но нас не так просто найти. Раньше были места, где мы тусовались, – говорит Сергей. – Они приходили туда, нападали на скейтеров или “эмо" (еще одна городская неагрессивная субкультура. – Авт.), требовали выдать наши адреса. Те ребята, которых они били, обычно потом присоединяются к нашему движению. Не из-за того, что очень любят арабов или негров, а просто ради того, чтобы защищать свою субкультуру.

Если вы увидите в городе выбритого парня в куртке-“бомбе”, подкачанных джинсах, тяжелых ботинках с металлическими вставками, то, вероятнее всего, перед вами “бонхед”. Разве что на нем будут красные шнуровки – признак “антифа”.

– Но мы их сейчас почти не надеваем, это очень опасно, – объясняет Сергей. – Только совсем молодые участники движения, которые еще пытаются в нем утвердиться. А у “бонхедов” белые шнуровки. Их (шнуровки – ред.) должны выдавать за убийство или участие в серьезной драке, но многие носят их просто так.

Вообще, как говорит Сергей, убийствами фашисты особенно не кичатся – даже среди своих.

Ему постоянно угрожают, звонят по телефону, пишут сообщение в icq, знают, где он учится.

– И ты не боишься?

– Боюсь.

– Я была уверена, что ты скажешь “нет”.

– А как можно не бояться?..

Комментирует активист организации “Международная амнистия” Максим Буткевич:

В Украине существуют группировки и субкультуры, которые исповедуют неонацизм и расизм, а нередко эти два течения пересекаются. В целом в нашем случае не так важно, как это называть – фашизм, расизм, неонацизм... Факт существования таких группировок является очень опасным. Все чаще они прибегают к нападениям.

Конечно, в нашей стране это не так актуально, как в России – ситуация с нацистами у наших северных соседей едва ли не худшая в мире. Расистская агрессия пришла к нам именно с Севера. Украинские неонацисты действуют во многом под воздействием российских – переняли у них опыт, тактику, часть символики. Но неправильно обвинять во всем лишь российское влияние и говорить, что украинцам расизм не присущ.

К сожалению, украинские государственные органы не ведут статистики нападений по расистским мотивам. Во-первых, потому, что сами жертвы не всегда обращаются к милиции. Особенно если речь идет о неграх, рома или беженцах, у которых отношения с милицией очень непростые. Во-вторых, даже если факт нападения протоколируется, очень редко указывается расистский мотив, чаще всего это объясняют хулиганством. Правоохранительные органы не хотят признавать проблему, решение которой будет нуждаться в больших усилиях. Кроме того, такие мотивы очень тяжело доказывать в суде.

Виктория Герасимчук