СБУ “посоветовала” историку, изучающему деятельность УПА, подумать о семье

СБУ изъял документы о том, что КГБ разрабатывал легенду об участии Шухевича в еврейских погромах... СБУ синхронно с российским ФСБ перестраивает гуманитарное пространство?..

СБУ изъял документы о том, что КГБ разрабатывал легенду об участии Шухевича в еврейских погромах... СБУ синхронно с российским ФСБ перестраивает гуманитарное пространство?..

Вчера в семь тридцать утра, когда один из главных исследователей УПА, директор львовского Национального музея мемориала памяти жертв оккупационных режимов “Тюрьма на Лонцкого” (созданного при президенте Ющенко и находившегося в структуре СБУ) Руслан Забилый вышел из львовского поезда на киевскую платформу, и его окружили сотрудники СБУ. Господина Забилого пригласили в автомобиль, отвезли в офис, где продержали 14 часов, “опрашивая” на исторические темы.

Сотрудники спецслужб принудительно, без разрешения историка изъяли у него все электронные носители, где хранились документы о деятельности УПА, которые он накапливал на протяжении нескольких лет, и возбудили против него уголовное дело.

Музей, возглавляемый Русланом Забилым, был создан при президенте Ющенко, и находится в структуре СБУ.

Мы задали господину Забилому, а также бывшему главе архива СБУ Владимиру Вятровичу, которым тоже интересовались его прежние коллеги, несколько вопросов.

Господин Забилый, ваши коллеги из СБУ утверждают, что вы рассекретили государственную тайну...

Я директор львовского Национального музея мемориала памяти жертв оккупационных режимов “Тюрьма на Лонцкого”, который находится в структуре СБУ. Поэтому, если мое киевское руководство имело ко мне вопросы, то могло меня вызвать. Но сделало это как-то странно. Когда я приехал в Киев, меня встретили прямо на вокзале. Хотя я и без того собирался в центральный офис СБУ, чтобы решить вопрос с музеем.

С собой я имел в компьютере документы о деятельности УПА, которые публикуются в СМИ уже на протяжении нескольких лет.

Что же касается тайны, то не знаю о чем идет речь. Я – историк и директор музея, я имею доступ лишь к рассекреченным историческим документам.

Как с вами разговаривали столичные эсбэушники?

Они заявили, что имеют информацию, будто несанкционированно было снята совершенно секретная, не рассекреченная документация, и им необходимо проверить эту информацию. В круг подозреваемых попал и я.

Я дал объяснение, но этого оказалось недостаточно. Мне поставили условие: чтобы убедиться, что я говорю правду, у меня затребовали (чтобы я отдал добровольно) свои личные вещи – два жестких диска и ноутбук. Там содержались давно рассекреченные документы, с которыми я работал. А также мои личные исследования, статьи, которые готовились к печати, материалы, которые я собирал на протяжении десяти лет, исследуя тематику освободительного движения. И когда я потребовал подтверждения правомерности действий по изъятию, в частности постановление суда, мне ничего не предоставили.

В ходе разговора я сначала не мог понять, о чем идет речь. Мне же конкретно никто не объяснил, почему меня задержали. Они расспрашивали о моей деятельности как научного работника, историка, уточняли, с какими я работаю материалами.

После того, как я не дал согласия на изъятие жестких дисков и ноутбука, на меня стали давить, говорили, чтобы я подумал о семье, о том, что мне может грозить пять лет тюрьмы. В девять утра были приглашены понятые, и без моего согласия эти вещи изъяли, поскольку я не согласился на добровольное их предоставление.

Мне не позволяли звонить, отняли телефон. Лишь дали возможность связаться с женой.

Наверное, хотели, чтобы вы в чем-то признались. В чем именно?

Они просили дать мои вещи на досмотр. Потом начались вопросы, чем я занимаюсь, какую тематику исследую, какова сфера моих интересов, имею ли я контакты с историками из-за границы, с кем из них контактирую. Просили рассказать, чем я занимался раньше, что делал в Институте украиноведения. Когда я просил задать четкий вопрос, чтобы я дал четкий ответ, они говорили, что это оперативная информация и что все раскрывать они не имеют права, а “должны меня осторожно подвести к тому, из чего бы я сам сделал вывод”.

Вас спрашивали об УПА?

Да, спрашивали, для чего мне эта тематика, может, лучше бы я пошел работать в школу учителем истории, что не так плохо. Спрашивали, для чего я избрал карьеру историка. Спрашивали мое мнение о национальной памяти, как я отношусь к процессу люстрации.

Я отвечал, что историей должны заниматься историки, а не политики. Потом спрашивали, как я отношусь к Голодомору. Я ответил, что к Голодомору отношусь как к геноциду, и он является геноцидом, и об этом должны говорить историки, работающие с документами, которые есть в свободном доступе.

Какова в настоящее время судьба возглавляемого вами музея?

С сегодняшнего утра прекращен доступ в служебные помещения музея, сотрудников не пускают на их рабочих места и к компьютерам. Однако сама экспозиция еще работает, посетители могут заходить. Но мне говорили, что председатель службы вроде бы заботится о судьбе музея, и приложит все усилия, чтобы он существовал.

Вы продлите заниматься темой УПА?

Обязательно.

***

Чтобы лучше понять, что, собственно произошло, мы задали несколько вопросов Владимиру Вятровичу, который также исследует деятельность УПА. Именно он, работая директором архива СБУ, открыл исторические архивы для общественности.

Господин Вятрович, могло ли быть так, что в руки исследователей попала еще не рассекреченная информация?

Нет. Процедура была такая. Документы сначала рассекречивались, потом копировалась, а затем вносились в электронную базу. Но если электронные копии документов были нужны какому-то исследователю, то, несмотря на то, что они не были внесены в базу электронного архива, мы могли предоставлять их для исследования. Мы также позволяли рассекреченные документы копировать непосредственно в читальном зале электронными средствами самим исследователями, при условии, что копии их копий остаются у нас. Мы таким образом давали документы десяткам исследователей из разных стран, в том числе из России. Именно беспрецедентная открытость наших архивов привлекла внимание историков к теме УПА.

Руслан Забилый как историк, директор музея в структуре СБУ, имел значительно больше документов, чем содержал в то время архив. Но это, подчеркиваю были рассекреченные документы. Думаю, что случай с Русланом – это спецоперация кремлевского руководства. Они хотят закрыть тему УПА. Скрыть роль Москвы.

Что имел с собой Руслан Забилый?

У него были изъяты исторические документы, рассказывающие о функционировании в Украине советского тоталитарного режима. Это рассекреченные документы из архивов СБУ, в частности о советской карательно-репрессивной системе... Это электронные копии документов УПА. Это приказы командования УПА, инструкции, отчеты о выполнении операций, множество листовок.

Были ли у Руслана документы, касавшиеся дискредитации УПА советской властью?

Да. Там был массив документов, который касался создания легенды о Нахтигале, о якобы участии Романа Шухевича в еврейских погромах. Это были инструкции КГБ, как именно готовить свидетелей к процессу против Нахтигаля, четкие указания, что свидетели должны говорить. Был такой интересный момент, когда один из свидетелей оказался настолько наглым, что решил поторгрваться с КГБ, говорил, что готов сказать все, что нужно, но за это попросил путевку в Восточную Германию.

Еще там были документы о Голодоморе. В 1983 году КГБ информировало руководство партии, что в Европе разворачивается кампания против Голодомора и следует оказать противодействие. Одним словом, эти документы исторические и не содержат какой-либо государственной тайны. 

Эти документы были лишь в базе Забилого?

Очевидно, что нет. Большинство из них доступны в том электронном архиве, которые создавал я. Это целый массив документов, которые показывают, как формировалась и структурировалась армия УПА. Это приказы главного командования УПА за оригинальными подписями Романа Шухевича. Там есть интересные материалы о тренингах и подготовке воинов УПА. Они изучали историю, географию, и политологию. Это кроме рукопашного боя и другой военной выучки. Там было несколько тысяч фотографий воинов УПА.

Что такое музей “Тюрьма на Лонцкого”, который возглавляет Руслан Забилый?

“Тюрьма на Лонцкого” как музей была открыта в июне прошлого года. Там была тюрьма во время польской оккупации межвоенного периода. И с 1939 по 1941 год, при первом приходе советской власти там тоже была тюрьма. В 1941 году там было одно из самых масштабных уничтожений узников: когда отступала советская власть, она уничтожила двадцать тысяч заключенных. В 1941–1944 годах там было гестапо, потом – в 1944–1991-м - тюрьма КГБ. Через тюрьму прошли все украинские диссиденты.

До конца года там должна была открыться экспозиция, посвященная диссидентам.

***

От автора. Сегодня против Руслана Забилого СБУ возбудила уголовное дело. Символично, что именно в сентябрьские дни сорок пять лет назад Иван Дзюба, Вячеслав Черновил, Василий Стус выступили с протестом против репрессий. Черновил потом оказался в тюрьме на Лонцкого, именно той, ставшей музеем, которым руководит Руслан Забилый.

Очевидно, те сотрудники департамента СБУ, которые раньше занимались российскими спецслужбами (он прекратил свою работу) теперь взялись за украинских историков. Не исключено, что они синхронно с российскими спецслужбами перестраивают новое гуманитарное пространство и ловят тех, кто мешает. Нико Ланге, Руслана Забилого... Кто следующий? Возможно, тем господам из органов дали задание – строить неагрессивный образ России? Мы же не против, это я заверяю как этническая полурусская. Но почему ценой лжи, а не общих переговоров и согласования позиций? Почему ценой свободы украинских историков?

В одной из своих колонок я спросила: неужели в Украине живут лишь потомки тех, кто стоял в заградительных отрядах. Тогда мне перезвонил Владимир Вятрович и сказал, что в Украине живут и потомки тех, кто сидел в крыивках и добывал в борьбе независимость, и они лучше первых. Не знаю, лучше ли... Но они любят страну и никого не боятся.

Лана Самохвалова

Р.S. А в целом все это гадко и унизительно для работников спецслужб. Страну растаскивают по кускам, а их заставляют историками заниматься.