Впервые правду о Голодоморе раскрыл индеец Джеймс Мейс

Историю нашего Голодомора глубже всего исследовал индоамериканец из племени чероки, чьи предки тоже умерли от голода...  Он очень ждал прихода к власти Виктора Ющенко, с которым был знаком лично... Мнение

В последнюю субботу ноября мы отмечаем день памяти жертв Голодомора и политических репрессий. В результате искусственного организованного голода в 1932–1933 годах в Украине погибли миллионы людей.

Так уж вышло, что историю нашего Голодомора глубже всего исследовал индоамериканец из племени чероки, чьи предки тоже умерли от голода... Джеймс Мейс, адвокат “расстрелянных народов”, или, как он сам себя называл, “доктор смерти”, прошел свой путь американской мечты: от уборщика – до гарвардского профессора, директора издательской комиссии Конгресса США. Конгресс США назначил Мейса исследовать Голодомор, потому что он не был втянут ни в одну эмигрантскую группу. В Америке в издательстве Конгресса он издал трехтомник “Устной истории” – свидетельств жертв Голодомора. 1800 страниц, 210 очевидцев из разных регионов Украины... Джеймс Мейс умер в Украине, где жил последние годы, не дожив полгода до Оранжевой революции.

Вдова умершего Наталия Дзюбенко-Мейс говорит, что Джеймс очень ждал прихода к власти Виктора Ющенко, с которым был знаком лично (жена Президента Ющенко Екатерина в свое время была студенткой профессора), и очень надеялся, что с его приходом к власти страшная правда об истреблении украинцев станет известна обществу.

Произошло так, как хотел Джеймс.

Наталья редактировала книгу-мемориал о Голодоморе, которую в Украине издали Владимир Маняк и Людмила Коваленко (к слову, 14 человек из семьи Натальи Дзюбенко-Мейс погибли от голода 1933 года).

И пусть коммунисты отрицают “искусственность голода”, пусть “антикризисные” фракции блокируют признание Голодомора геноцидом. Но история о Голоде еще жива...

***

“В селах организовали группы людей – комбедов (Комитеты бедняков. – Авт.). Ходили от дома к дому – обыски делали и забирали все, что есть, – семена, все забирали. Забирали подчистую, и люди остались без хлеба, и потому начался голод. Начался голод... Шел по дороге вокруг Житомира насчитал около ста трупов и перестал считать..

– А как милиция относилась к голодным крестьянам?

– Что они могли сделать? Они могли взять в тюрьму, но там нужно было кормить. Оставляли умирать на улицах. В города приходили крестьяне, весной холодно было... Они под домами, там есть такие общие двери – вход в дом. Так они заходили в те коридоры и к утру умирали. Рано-утром приезжали такие широкие телеги. И туда бросали трупы и вывозили – вокруг Житомира были такие карьеры, где брали песок, глину. И это такие ямы там, и туда сбрасывали всех тех мертвых. Страшно было смотреть рано, как вывозили трупы. Везде на улицах лежали трупы”.

(Из интервью жителя села Ляховцы Андрушевского району Житомирской области. Первый том “Устной истории” Джеймса Мейса. – Вашингтон. 1990. – С.21.)

На мой вопрос, был ли каннибализм в Украине в те годы распространенным явлением, Наталия Дзюбенко ответила, что читала несколько таких свидетельств. По ее словам, Дмитрий Калинец, до сих пор живущий под Киевом, который был тогда ребенком, вспоминает, как его тащили “на холодец” соседи. К счастью ему удалось вырваться. Но самым ужасным воспоминанием стало то, что один из соседей просит другого “кончать с малым скорее, потому что уже вода в котле кипит”. Среди других свидетельств, есть такие, что крестьяне, искавшие в городе работу, остерегались ходить с незнакомцами, боясь, что их тоже могут убить “на холодец”.

***

“Я такая голодная была, такая голодная, что у меня руки были такие, и ноги... Ту лебеду рву, что желтым цветет, это все внутри было. Какой ни сорняк, все внутрь шло. Хлеба же нет. Ничего, ни картошки, ни хлеба, только сорняки. Нет же хлеба, месяцами нет хлеба. Так я шла к матери, думала у матери разживусь чем-то... Гарба едет (гарбы – то есть телеги – забирали трупы умерших от голода. – Авт.) Я слышу они говорят, давай эту кинем, она сегодня тоже умрет. Я слышу они соскакивают с гарбы, чтобы меня забрать. Я ворочалась, ворочалась, и в рожь, и давай убегать. Если бы бежали за мной, то догнали бы. А как уже скрылася, то они вернулись... Как приехала – пухну, уже совсем пухну... в Дубровицах. А людей таких было валялись... Телегой отвозили в ямы. Если бы бросили меня в гарбу, я бы никогда не выбралась оттуда”. (Из интервью Зои Ефрозиной, уроженки хутора Круглик, Гадяческого уезда. Первый том “Устной истории” Джеймса Мейса. – Вашингтон. 1990. – C. 197.)

***

Исследователи Голодомора Джеймс Мейс и Владимир Маняк сделали главное, говорит Наталия Дзюбенко. Они доказали, что Голодомор был. И доказали, что он не был связан с хлебозаготовкой. Это подтверждает в своих исследованиях и историк Станислав Кульчицкий.

В 1932 году в Украину приехала хлебозаготовительная комиссия, которая вывезла весь хлеб с Украины. А в конце 1932 года было принято постановление ЦК КП(б)У об усилении хлебозаготовок. Позже такое же постановление принял Совнарком УССР. Под усилением хлебозаготовок имелось в виду “натуральное штрафование”. В начале 1933 года Сталин прислал телеграмму, в которой требовал у крестьян “вернуть долг”, отдать все, что спрятано. Именно после этой телеграммы начались тотальные обыски. Сталин знал, что хлеба в Украине уже нет, но его целью было снизить повстанческий потенциал и вынудить крестьян идти в колхозы. Другие исследователи, по словам Натали Дзюбенко, утверждали, что зерно из Украины нередко грузили на суда и просто высыпали в воду.

Просматривая первый том истории Мейса, я обнаружила немало устных свидетельств людей из Донецкой области. Они подробно рассказывают, где под Торезом были эти ямы, куда сбрасывали трупы крестьян из районов. Признавались, что выжили, потому что вовремя сбежали на шахты, где хоть немного кормили, замечая при этом, что члены их семей, оставшиеся в селе, – поумирали от голода.

Может быть, те депутаты с Донбасса, которые выступают против закона о Голодоморе, не знают истории своего края?

Кстати, Джеймс Мейс после выхода “Устной истории” попал в опалу к официальным американским советологам, “специалистам по России”. Ну, не нравилась им эта история Украины. Джеймсу стало крайне трудно устроиться на работу. И теперь думаешь: кто больше украинец – американец Джеймс, который мог пожертвовать какими-то благами, но остаться профессионально честным научным работником, или народный депутат, который отказывается голосовать за закон по каким-то политическим соображениям?

Маша Мищенко