Любовь Молдаван: наше сельское хозяйство идет путем Латинской Америки...

Тема предстоящего подорожания продуктов стала главной для СМИ... Каким будет подорожание? Насколько оно оправдано? Интервью с гендиректором Центра аграрных реформ

Большие дожди, которые сопровождали сбор урожая, сменила засуха, что по прогнозам затянется вплоть до начала новой посевной кампании. Тема будущего подорожания продуктов стала главной для СМИ в течение последнего месяца.  Объективно ценовые прогнозы на продукты, наиболее востребованная обществом тема. Каким будет подорожание? Насколько оно оправдано? Об этом УНИАН спросил генерального директора Центра аграрных реформ, главного научного сотрудника Института экономики и прогнозирования НАНУ Любовь Молдаван

Любовь Васильевна, по сообщениям экспертов, аффилированных с агротрейдерскими структурами, себестоимость хлеба будет увеличиваться на 10-14%, соответственно планируется рост цены на готовую продукцию на 7-10%. Есть ли объективные причины для подорожания хлеба?

Сегодня на мировом рынке пшеница уже продается по 250 – 300 дол. США за тонну.

Мы не на мировом рынке.

Давайте вспомним, что за 2008 год у нас все продовольствие подорожало на 36 процентов. Конечно, сейчас такого подорожания не будет. Сегодня в стране инфляция в пределах 6%. За год ожидаем 10-11%. Когда гривня теряет твердость, то дорожает все, в том числе – продовольствие.

То есть подорожание не связано с возможным дефицитом зерна?

Во-первых, дефицит должны покрыть заскладированным зерном. Правительство подтормозило экспорт – правильно сделало. Интервенционные запасы зерна должны помочь потребителям.

Во-вторых, продовольственного зерна нового урожая вдоволь. Правда, оно скуплено трейдерами, теперь от них и правительства зависит, куда попадет это зерно – на отечественный или зарубежный рынок.

Недавно все газеты обошла новость, что из-за погодных условий украинцев будут кормить хлебом из фуражного зерна. Думаю, что раньше жители городов не очень понимали, что такое фуражное зерно. А тут им сообщили, что такое есть, и что люди будут его есть...

Начнем с того, что мы в Украине, к сожалению, всегда кормили скотину преимущественно пшеницей. Если в других странах фуражной культурой на 60 процентов является кукуруза, 20% – бобовые и только 20% – зерно колосковых, то у нас наоборот. Потому, по большому счету, у нас все зерно, свыше 6-7 млн. тон, которое шло на продовольствие, было фуражным. В этом году во время сбора урожая пошли дожди. Часть зерна „проклюнулась”, потеряла классность.

Кстати, в этом году, агротрейдеры, увидев, что зерно потеряло классность, начали требовать у производителей чтобы те продавали его по 600 – 700 гривен за тонну. Это при том что себестоимость зерна - в пределах 900 гривен. Тот, кто был в долгах, как в шелках, тому пришлось продавать. Другие выжидали. Ситуацию спасло то, что в порты уже подошли корабли под загрузку. Простои агротрейдерам обходятся очень дорого. И за неделю цена выросла до 1100 гривен за тонну. Сейчас зерно продается по 1300-1600 грн./т.

Это была победа крестьян-производителей?

Это не победа. Потому что были хозяйства, которые начали продавать пшеницу по цене ниже себестоимости. Это стечение обстоятельств, которое помогло сельскохозяйственным производителям. Но чтобы побеждать, им нужные свои элеваторы, нужно то, о чем я говорю много лет – кооперативная инфраструктура зернового рынка с выходом объединений самих производителей на международные рынки.

Вы недавно стали соавтором статьи, в которой делаете вывод, что мы строим нецивилизованную латифундистскую экономику сельского хозяйства. Вы говорите, что крупный капитал, который пришел в аграрный сектор, имеет целью лишь получение прибыли, игнорируя социальную и экологическую функции сельского хозяйства.

В аграрном секторе правит балл крупный капитал. Мне кажется, что мы сейчас проходим путь, который прошли Соединенные Штаты на рубеже ХІХ и ХХ веков. Вы никогда не думали, почему в США несельскохозяйственные кампании, не имеют права заниматься сельскохозяйственной деятельностью?

США нормировали это положение, после того как пережили последствия ведения хозяйства таких компаний в 20-х годах. Земли Северо – Атлантических штатов Америки после строительства железных дорог осваивались крупными кампаниями, считалось что так будет быстрее и лучше. Несельскохозяйственные кампании взяли в аренду или скупили землю и начали гнать зерно пшеницы. Но такое долгосрочное использование угодий ведет полностью к их деградации. Монокультура ведет к уменьшению отдачи на вложенный капитал, потому что начинается так называемое грунтовое переутомление. Там накапливаются болезни, вредители этой культуры, уменьшается содержание гумуса. Когда окупаемость капитала уменьшилась, большой бизнес до 1920 года оставил эти земли. Впоследствии Правительство США вынуждено был принять программу заселения этих земель бывшими военными. Им продавали участки под ранчо по 75 долларов за гектар. Бери сколько хочешь, только чтобы там были люди. Когда я проходила стажировку в Америке, нас возили к тем же полковникам, которые после армии пришли на эти пустые земли. На рубеже 60х – 70х лет прошлого века, когда в результате кризиса большой капитал опять намерился зайти в сельское хозяйство, правительство США, как уже было сказано, запретило несельскохозяйственным компаниям, которые имеют оборот больше, чем 3 миллиона долларов, заниматься сельскохозяйственной деятельностью. Вместо этого, для повышения конкурентоспособности фермерских хозяйств была сделана ставка на укрепление кооперативной системы и Америка до сегодняшнего дня поддерживает эту политику. Крупнейшие хозяйства в этой стране имеют по две тысячи гектаров. Однако благодаря кооперативам имеют одинаковую выгоду от реализации продукции и малые, и большие фермы.

А какие вы видите аналогии Америки 20-х с Украиной?

Большой коммерческий капитал после реформирования КСП зашел в сельское хозяйство при поддержке властных структур с той же мотивацией – фермерство перестраивать долго, с ним нужно возиться, а  с несельскохозяйственным капиталом легче, меньше хлопот начальству, а иногда и выгоднее, поскольку оно могло стать акционером компании при содействии входа в регион. Большие латифундии, а за ними – и другие сельскохозяйственные предприятия постепенно специализируются на наиболее механизированных и ориентированных на экспорт зерновых колосовых культурах и подсолнухе. Все трудоемкое производство уничтожено. В итоге люди остались без работы, за аренду земли получают мизерную плату. Те, кто работает, получают 62% от средней заработной платы по стране, тогда как в колхозах этот показатель составлял 92%. В итоге люди мигрируют, села пустеют. Если ничего не изменится, то через десяток-два лет большой капитал оставит деградировавшие земли, а правительству придется, как и в США, прилагать большие усилия для возвращения людей к земле.

Вы говорите, что заниматься сельским хозяйством может только фермер – так во всем мире, кроме Латинской Америки и Африки. А у нас?

Мы отдали землю на растерзание всем, кто захотел. Пашут - кто как хочет, кто как хочет и что хочет сеет. Никто не проверяет, никто ничего не контролирует. Подсолнух в нормальной стране занимает до 13% процентов в структуре посевных площадей. Его посевы должны вернуться на ту же землю на шестой, седьмой год, не раньше. В западных странах жестко регулируется структура посевных площадей. Выдерживается баланс между пахотными землями, пастбищами, лесонасаждениями. Требования законов земледелия содержатся в правилах (кодексах) правильной сельскохозяйственной практики. Без соблюдения этих правил фермер теряет доступ к любым формам государственной поддержки, а во многих случаях еще и платит значительные штрафы. Мы же нарушаем закон плодосмены, закон возвращения питательных веществ, вынесенных с урожаем, закон сохранения и накопления гумуса. В структуре посевных площадей колосовые и масличные культуры занимают уже 80-87%. Однако никакого контроля и ответственности нет. Мы лично заложили в Государственную целевую программу развития украинского села на период до 2015 года в пункте “Формирования агроэкологического имиджа Украины” разработку Кодекса постоянного агрогохозяйствования. Однако на сегодняшний день никто за разработку этого документа не берется.

Чтобы ответить на ваш вопрос, скажите „В чем смысл земельной реформы, которую мы задумали и о которой столько говорим? Мы же имели целью, чтобы вчерашний рабочий КСП стал хозяином на земле и жил от дохода своей деятельности на этой земле. В действительности все пошло  в другом направлении. Всех владельцев земельных участков мы сделали наемными работниками или безработными, а хозяевами стали латифундисты, что исторически имело место лишь в колониальных странах.

Как забрать землю у хмельницких, губских? Как сейчас трансформировать эту латифундию в аграрном секторе на цивилизованные формы?

Законодательно ограничить землепользование, как это имеет место во всех странах. Вернуться к землепользованию в пределах реформированных КСП, поддержать фермерство. Так сделали например в Польше. Там средний размер фермы 7,7 га, большой – до 30га. И мы ее хвалим со всех сторон за успехи в сельском хозяйстве. Отметим, что самые высокие показатели в аграрной сфере имеют фермерские а не латифудистские страны. Урожайность зерновых у латифундистов Бразилии и Аргентины такая же как и в Украине, то есть в два раза ниже, чем у фермеров ЕС, США и других. Я не против привлечения постороннего  капитала в аграрный сектор, но не путем поглощения хозяйств, а на принципах партнерства.  Как это делается, например, во Франции? Есть мясокомбинат, его владельцу нужно сырье. В соответствии с законом об интеграции капиталов он поставляет фермерам молодняк и обеспечивает его комбикормами. Фермер добавляет остальное - что необходимо к технологии. Есть формула, по которой оценивается вклад обеих сторон и цена продажи, которая обеспечивает участникам договора одинаковую норму прибыли. Во Франции 60 процентов свинины, сахарной свеклы, овощей производится на принципах партнерства. А у нас что происходит? Большие предприниматели скупают хозяйства, превращая их в свои филиалы. В прошлом году на совещание в Киев из всех областей приехали люди, известные аграрии, герои Украины, чтобы донести до руководства страны то, как рейдеры приходят и „по-хорошему” вынуждают продавать предприятия. Так появляются латифундисты, которые арендуют по сто-двести тысяч гектаров, и ожидают снятия моратория на продажу земли. Владельцы латифундий не живут в сельской местности, им не до крестьян и их сельских проблем, не до бюджетов сельских советов. Их природа – максимизация собственной прибыли. Однако пока еще никакие регуляторы относительно приостановки латифундизации сельского хозяйства в Украине не работают. И это в стране, которая взяла курс на евроориентацию. Ничего европейского в организации нашего сельского хозяйства не делается.

Вы писали, что эти долгосрочные арендаторы, арендуя землю по тридцать долларов за гектар, пересдают ее в аренду уже по двести?

По 250-300, а через два года специалисты прогнозируют цену уже в 400 дол. При этом крестьянину платят за аренду 1 гектара лишь 180 грн, из которых деньгами – 19%, остальные натурой. За такое в других странах судят.

Но земля даже при наличии моратория на продажу де-факто находится в руках большого капитала, который берет ее в аренду на 50 лет.

Пусть она в аренде, но сегодня можно было бы значительную часть договоров аренды разорвать на том основании, что нарушаются все правила землепользования, начиная с системы пахоты, севооборотов, внесения органических удобрений и т.д. Идет истребление, вытягивание из земли ее естественного плодородия. Сегодня в почву возвращается лишь 1/3 питательных вещества, вынесенных с урожаем. В Херсонской области уже есть первая пустыня - 150 на 80 километров. Это результат такого ведения хозяйства. Всемирный банк давит на правительство. Требует или мораторий или займы. Новая власть как муха в кипятке. Нужно долги отдавать, НДС отдавать. Налоги прошлое правительство собрало на несколько месяцев вперед...

А можно было бы сначала ввести закон о земельном кадастре и ограничить землепользование, а затем снять мораторий на продажу?

Так должно быть. Хотя в каждой парламентской фракции есть коммерческие структуры, которые арендуют землю, имеют свои комбайны, трактора. Это все им нужно использовать. Не знаю, хватит ли духа у правительства ограничить аппетиты крупного коммерческого капитала в интересах крестьян и села.

Я вела переговоры с большинством партий, но до сих пор не нашла той, которая была бы способна на серьезный разговор о судьбе отечественного сельского хозяйства. Вместо этого не раз приходилось слышать, что „крестьяне – не наш электорат” или „ми сами (без науки) разберемся, что нужно селу”, или „там в селе одни пьяницы и ничего на них делать  ставку” и т.д.

Наш Центр аграрных реформ (объединение ученых-аграриев)  15 лет ищет формы сотрудничества с политиками. Я всегда прошу: давайте вместе работать с вашими советниками по вопросам сельского хозяйства. Поскольку нередко тот, кто обеспечил патрону выборы, приходит к нему в аппарат, не будучи знатоком аграрной рыночной экономики. Не доверяете нам – пригласите профессионалов-аграриев из Франции, Канады, Китая. Сегодня все источники открыты. Сельскохозяйственное законодательство всех стран доступно. Конечно, каждая страна имеет свои определенные особенности, но сельское хозяйство везде – это матушка земля и ее владелец – раб Божий крестьянин. Во всех странах создаются условия, чтобы доход крестьян удерживал их возле земли. Мы же загнали 2,6 миллионов крестьян в резервации, (личные крестьянские хозяйства), где они без какой-либо поддержки со стороны государства и под диктатом коммерческого капитала дают обществу 98% картофеля, 70% молока, овощей и фруктов. Но человеческий ресурс тоже конечен. Мы реально рискуем в будущем остаться без крестьян и сельского хозяйства.

Должна ли Украина выполнять международные контракты на поставки зерна, если у нас возникнет дефицит?

Сельскохозяйственные контракты содержат статью о форс-мажорных обстоятельствах, связанных с погодными условиями. Потому я думаю, что все, кто заключал контракты, смогут сослаться на этот пункт.

Разговаривала Лана Самохвалова