Наступление на украинский язык: фиговый листок для дошкольников

Законопроект о том, что язык общения в детсадах должны выбирать родители дошкольников, – это абсолютно проигрышная инициатива, которая имеет целью отвлечь внимание взбудораженного общества от действительно важных проблем образования...

Законопроект Табачника – Азарова о том, что язык общения в детсадах должны выбирать родители дошкольников, – не только гуманитарный откат назад. Это абсолютно недальновидная и, в конечном итоге, проигрышная инициатива, которая имеет целью отвлечь внимание взбудораженного общества от действительно важных проблем образования.

Языковая последовательность педагогов

В годы, которые предшествовали бело-голубой эпохе в украинской образовательной политике, украинский язык престижным в заведениях образования считали 71,3% респондентов из разных областей, а непрестижным – лишь 23,7% (социологический проект INTAS, Киев, 2007). Родители с радостью отдавали свою малышню в украиноязычные садики и украиноязычные школы – эти этапы формирования личности имели целью вступление в украинский вуз с его обязательными экзаменами на украинском. В Украине насчитывалось 15080 дошкольных заведений, в которых 84,6% детей воспитывались на украинском языке, 14,8% - на русском («Статистический ежегодник Украины за 2006 год»). Если сравнивать эти данные со статистикой 1995 года, то количество малышей, которые воспитывались и учились на украинском, выросло почти на 20% (наивысший уровень динамики количественных изменений зарегистрирован в Донецкой области: этот показатель возрос в семь раз!).

Родители охотились не только на де-юре украиноязычный статус образовательных заведений, но и на фактическую украиноязычность учителей и директоров, то есть справедливо считалось, что среди прочего и на перерывах, и в столовой все участники учебно-воспитательного процесса должны общаться с молодежью на украинском, то есть соблюдать языковую последовательность. Директор известной украинской гимназии в Симферополе (!), куда на одно место претендовало 7-8 учеников, как-то призналась: «Родители отдают своих детей именно в нашу школу, потому что в ней украинский язык не только язык преподавания, но и язык общения, потому детей часто переводят из русских школ, где есть только классы с украинским языком преподавания. Родителям хочется, чтобы ребенок находился в украиноязычной среде, чтобы компенсировать нехватку украинской среды для языкового воспитания личности». Вот такие рьяные взрослые из Крыма и других регионов Украины, сплотившись в 2009-ом с общественными деятелями из Движения «Не будь безразличным!», пролоббировали принятие Кабмином постановления о том, что в де-юре украинских школах учителя должны постоянно использовать государственный язык – ради формирования целостной языковой личности ученика, ради того, чтобы украинский изучался «не для галочки».

Относительно собственно детсадов, то эксперты в 2006-ом степень распространения в них украинского языка по десятибалльной шкале оценивали в восемь баллов, что, конечно, немало.

Тот факт, что функционирование языка именно в образовательной системе по сравнению с бизнесом, СМИ, массовой культурой, кинопроизводством, постепенно расширяется, давал надежду: мол, тогдашние воспитанники детсада-школьники-студенты, став высококвалифицированными украиноязычными специалистами, непременно исправят языковую ситуацию в упомянутых сферах.

За три дня до победы Януковича на выборах президента Конституционный Суд Украины признал неконституционным постановление о языковой последовательности педагогов. Таким образом еще в канун господства бело-голубых на политической арене, новые верховоды отметились пофигистичным отношением к пожеланиям украинцев относительно образования.

Банализированное зло

Детские садики нашей страны – это, разумно говоря, сплошное банализированное зло. Среднестатистический житель райцентра или мегаполиса уже не удивляется, слышав с экранов телевизоров или из уст знакомых триллерные мотивы относительно поломанных рук и ног у дошкольников из-за неремонтируемых качалок на площадках детсадов; отравление детворы некачественными продуктами; педагогов, которые частные психологические проблемы решают методом морального унижения и даже избиения малышей. Недавно слышала историю, как одна воспитательница в Хмельницкой области, услышав от коллеги жалобы на усталость от переполненных детсадовских групп, посоветовала открыть настежь окна в морозную погоду, «тогда дети простудятся и половина из них послезавтра останется дома».

А еще одна давняя тенденция – это то, что отношение к малышне измеряется объемом родительского бумажника. Коррупционные схемы при устраивании ребенка в садик стали притчей во языцех.

И вот при этом множестве проблем власть решает… дать родителям возможность выбирать самостоятельно язык воспитания для детей. Мол, вы голые и босые и нам на это начхать, однако имеем «для картинки» кое-что модное - демократию (само собой, такую, которая ради соблюдения прав человека, в нашем случае русскоязычного, требует нарушений прав другого человека, украиноязычного). Вопрос: всех ли удовлетворит  «демократически» свежевыбеленный фасад, когда опорные стены - в сквозных трещинах?

Что дальше?

Что же будем иметь в результате через год-два? С одной стороны, есть прогрессивные 25-30-летние родители дошкольников, которые сознательно уже во взрослом возрасте, не желая ассоциироваться с постсоветским пространством (хотя бы коммуникативно), а предпочитая постепенно входить в европейскую матрицу существования, перешли на украинский. Очень часто, перелопатив кипы исторической литературы и сотни разноязычных сайтов, такие люди, выстроив собственную точку зрения относительно отношений Украина - Россия, стали языко стойкими. Они практикуют повсеместную украиноязычность независимо от того, считают ли их белыми воронами, или нет. Соединение слов «украинское дело» стало для них глаголом: покупают диски украиноязычных исполнителей, смотрят кино, дублируемое на украинском, на родительских форумах общаются на украинском, а в кафе, познакомившись с официанткой из Фастова или Боярки, искренне удивляются ее попыткам говорить на ломаном русском. Именно такие, как эта молодежь, в дальнейшем будут требовать украиноязычности от воспитателей в детсадах.

С другой стороны, есть часть родителей, которые не планируют постоянно заниматься таким видом экстремального спорта, как украиноязычность. Для них украинская речь была и является орнаментом, приятным колоритом, снисходительно подаренным акцентом недообразованности. Именно они будут подвергаться влиянию нынешней политической моды – так легче жить. Их логика при выборе языка воспитания в детсадах будет опираться на тот факт, что «ребенок в дальнейшем все равно будет учиться в русскоязычных школе или университете», ведь властная команда за последних полтора года обеспечила деукраинизацию последних.

Поэтому вполне возможно, что будем иметь эффект домино: при русификации детсадов будем наблюдать увеличение русифицированных центров развития ребенка и раннего детского развития, служб помощи детям с особыми потребностями, различных кружков и студий. В этой «раскладке сил», конечно, есть еще педагоги. Вспоминаю признание знакомой работницы одного из детсадов Шевченковского района Киева: «У нас, у воспитателей, такая психология: мы даже в туалет ленимся выйти – не то, что на Майдан», поэтому надежда таки на родителей, кто более боевой – тот пусть борется за украиноязычность».

Социолингвистическая формула

Кто более боевой, тот еще 1 июня с.г., после заявления руководства главного управления образования и науки (ГУОН) в г. Киеве об открытии русскоязычных детсадов и школ, вышел на пикетирование Киевской городской государственной администрации. Родители с детьми требовали защиты своего права получать образование на родном языке и, в частности, обращались к чиновничеству с помощью плакатов («Научите нас учиться без книг!», «Школе не хватает финансирования, а не русских классов», «Введение русских классов. Другие проблемы считаются решенными?», «Кто заплатит учителю за двойную работу?») и футболок («ГУОН! Что за гон? Хочу иметь право стать юристом!», «ГУОН! Что за гон? Хочу иметь право стать телеведущим!»). Они отмечали: нелогично в условиях кризиса тратить средства на переводы учебных материалов на русский, и такие ретроградные реформы не будут способствовать формированию высокопрофессиональных кадров для разных сфер.

Молодежь, которая в день защиты детей вышла протестовать, хорошо осведомлена с формулой, выведенной социолингвистами: язык метрополии всегда пытается съесть язык колонии, поэтому нельзя на одну беговую дорожку выставлять украинский и русский. Интересно, что на пикет тогда же из Донецкой области прибыли мамы детей, пострадавших от закрытия украиноязычных школ. На русском языке эти женщины рассказывали о том, что их малыши должны обучаться на украинском. Сегодня, 16 ноября, одна из этих мам, в десятый раз прибыла в столицу на очередную аудиенцию у очередных властьимущих, до сих пор искренне надеясь, что власть к ней прислушается. «Фиговые листочки в виде выбора языка не скроют всех финансовых проблем наших учебных заведений, - утверждает представительница 111-й школы г. Донецка, - и соответственно, борьба будет продолжаться еще долго!»

Оксана Левкова, директор ВГО «Не будь безразличным!»

УНИАН в Google News