Не откупайтесь от «генералов песчаных карьеров»

Последнее время перевернуло многие даты. То, что раньше проходило под грифом «красный» или «белый» день календаря, сегодня вдруг стало «черным», «оранжевым» или вообще «сине-желтым» днем. Однако, кажется, первое июня так и осталось Днем защиты детей. Только если в годы «застоя» мы думали, что защищать несчастных чад следует где-то далеко за границей, то сейчас оказалось, что спасать надо самих себя. Так, по разным подсчетам, только в столице насчитывается от пяти до десяти тысяч детей улицы. Впрочем, как говорит Ирина Дуванская, директор приюта для несовершеннолетних Киева, день защиты детей должен быть триста шестьдесят пять дней в году, в высокосный год – на день больше. 

Сам же приют, находящийся на Троещине, работает в режиме полузакрытого интерната. Некоторых детей, живущих здесь, спокойно выпускают за пределы заведения. Других, склонных поддаться стихии улицы, строго держат за воротами.

Шестнадцатилетняя обитательница приюта Руслана Бортникова говорит, что не помнит, сколько здесь прожила, не помнит она и во сколько лет убежала от побоев отца-алкоголика (а мать и вовсе не знала). Но «клей нюхала, еще когда под столом пешком ходила, сейчас клей не интересует». Нет, говорить о полном возвращении к нормальной жизни ей, конечно, рано, да и где эта жизнь... Руслана надеется, что, выйдя в самостоятельную жизнь в восемнадцать, получит отдельную квартиру как сирота и куда-то поступит. Куда – пока самой не ясно, хотя поступать собирается уже в этом году.  

- Много жила на улице, - говорит она о себе. - Жила в подвалах, люках, кустах, на лавочках, летом можно и на пляже. Что воровала, то и кушала. Любимые места: Оболонь, Лукьяновка, Лесной. Лучше всего на Лукьяновке – есть где воровать.

- Часто тебя ловили?

- Ловили, конечно. Приводили в райотдел, давали там разок по голове и выпускали. Я и отсюда убегала два раза, только не из самого приюта, а из лагерей и больниц, куда меня направляли. В приют возвращалась сама. Тут хорошо кормят, сок, компьютеры. Люблю читать. Прочитала всю Донцову.

Мечта Русланы, как и большинства местных «генералов песчаных карьеров» - семья. Они не знают, какими эти семьи должны быть, знают обратное – какими не должны быть.

Вова Цвиркун тоже это знает. Ему еще много чего известно, и, может, одному ему. Представители комиссии по делам несовершеннолетних совместно с волонтерами, милицией и  людьми из Генпрокуратуры  как-то устраивали на него облаву в одном из подвалов города. Все обошли, но никак не смогли обнаружить щуплого шестнадцатилетнего паренька. Тот сказал, что выйдет к правоохранителям, только если прибудет министр. Вытаскивать его приехал Юрий Павленко, тогдашний глава Министерства по делам семьи, молодежи и спорта.

- Где ты так надежно прятался? – спрашиваю у молодого партизана.

- Это мой секрет, - отвечает он. 

Еще Вова показывает медаль, которую он завоевал накануне Дня защиты детей: «Всеукраинские спортивные мероприятия «Ты сможешь, если смог я». Оказывается, команда граждан приюта из четырех человек заняла первое место в эстафете. Наверное, у вас бы тоже был шанс быстро передвигать ногами, если бы вы прожили на улице шесть лет, как этот человек.

- Да, приходится быстро бегать, особенно когда вырвешь мобилу или кошелек, - говорят все три наших собеседника, включая Сашу Анакина. Ровесник Русланы и Вовы он, как его друзья, жил на улицах, причем вместе со своим младшим братом, с которым сбежал от отца.

- Жили в подвалах, в электричках. Вот Нежин – классное место, - говорит Саша. - Два часа проехал туда, два часа обратно – выспался за это время. Можно ехать обратно «мутить капусту». Вечером уже свободно гопаешь кошельки, сумочки и телефоны. Потом тебя ловит  милиция и - на Герцена. Там по почкам, потом трое суток. Как гопаем? Берешь набитый песком носок, видишь кого-то поздно ночью и - по голове… Здесь совсем по-другому. Нам тут Интернет установили: в чаты ходим, «Гарри Потер», на DVD просмотрели всего, на «Человек-паук-3» вот ходили недавно в кинотеатр только. Хорошо здесь. Но по весне и летом туда хочется, на улицу.

- Да, как хочется, - говорит Руслана, и глаза ее начинают блестеть. – Правда, сейчас много посадили нас, старых бродяг.

- А не стыдно смотреть в глаза работникам приюта, когда возвращаетесь?

- Стыдно.

- Да какой там стыдно, - вмешивается в разговор одна из сотрудниц.

- А чего вы так думаете?

- Да мы же знаем, о чем вы между собой говорите, - парирует она.

- Да откуда вам знать, что мы думаем.

- Да, дети из побегов возвращаются с деньгами и с мобильниками. А сам приют рассчитан на сто человек, но сейчас их здесь сорок два, наверное, менее всего за всю историю его существования, - говорит директор заведения Ирина Дуванская. – Но вообще количество детей на улицах сейчас резко уменьшилось, так как каждый день проходят облавы. Еще хорошо работают регионы: мы ведь детей отдаем туда, откуда они прибывают в Киев. Сейчас наладили хорошую связь с провинцией, куда их довольно быстро забирают. 

- Какова общая тенденция?

- Знаете, сейчас появилось много людей, которые уверены, что самое главное в этой жизни деньги, компьютер, телефон, машина, а на детей не обращают внимания. Потому есть даже сбежавшие из видимо благополучных семей. У меня тут есть дети, у которых родители профессиональные педагоги,  но они даже не могут слышать слова «мама». Так их бьют в семье.

- Ну, а как можно помочь этим чадам?

- Вот вы что делаете, когда видите ребенка, просящего на улице?

- Я? Покупаю поесть.

- Это неправильно. Вы таким образом даете ребенку шанс прожить еще один день на улице. Нельзя давать ни денег, ни пищи. Надо привозить сюда, а пока везете, оформляете, глядишь, и подружитесь с ним. Ребенку это куда больше надо, чем кусок хлеба или деньги. 

Ладно, постараюсь больше не откупаться, чтобы не дать шанса прожить ему еще один день на улице, тем более если речь идет о Дне защиты детей. 

Антон Зикора