Борис Гребенщиков привез в Украину российских хамов

"Рок умер, он разлагается. Он даже уже не смердит, он давно уже обеззаражен. Рок – это то, что играют в Кремле. Рок и Кремль идут вместе, как масло и сэндвич, музыку последние 10 лет рулят голубые…"

Рок-музыкант, лидер группы “Аквариум” приехал в Киев в рамках своего “Лунного тура”. На пресс-конференции БГ рассказал журналистам, что думает о протестах тибетских монахов, политизации людей искусства и роке.

Вас называют отцом-основателем советской рок-музыки. А как бы Вы охарактеризовали сегодняшнюю ситуацию с украинским роком?

Ж*па! И не только в Украине. Рок умер, он разлагается. Он даже уже не смердит, он давно уже обеззаражен. Рок – это то, что играют в Кремле. Все. Рок и Кремль идут вместе, как масло и сэндвич, музыку последние 10 лет рулят голубые. Никто больше. Почему – необъяснимо.

Хорошая музыка – какая она для Вас?

Когда вставляет. Если вставляет – значит вставляет. Никаких вопросов.

Люди на постсоветском пространстве очень политизированы. Вы же аполитичны или активно интересуетесь политикой?

Я никак не могу понять, чем там можно интересоваться? Когда идет крысиная борьба людей (я не говорю о конкретной стране, о конкретных людях или конкретной фракции), как правило, борются люди сомнительных моральных принципов и сомнительного прошлого. Если меня не интересуют разборки между тамбовскими и рязанскими, то почему меня должны интересовать разборки тех же людей, только которые находятся наверху?

Я сейчас с наслаждением читаю про одного депутата, который пожизненно осужден – за все, за что только можно осуждать. У меня сразу возникает вопрос: у нас все депутаты такие или бывают другие? Я понимаю, что, скорее всего, все депутаты такие. И не только в России.

Может ли человек искусства без вреда для своего имиджа открыто поддерживать ту или иную политическую силу?

Люди искусства, если они поддерживают какую-то политическую силу, то становятся ангажированы. Если вы за мою партию – я за вас буду играть, если вы не за мою партию – я для вас играть не буду. Мне кажется, это не терпит противоречий.

К аптекарю приходит белый и говорит: “Дайте мне лекарство”. А он ему отвечает: “Нет, вы белый, я вам не продам”. Нехорошо. Потому что аптекарь всем должен давать лекарство. Врач должен лечить всех. По крайней мере, так было раньше. Чем в данном случае человек искусства отличается от врача? Он не имеет права даже думать о том, чтобы кого-то поддерживать. Поддерживая одних, он становится против других. Какой он на х*р человек искусства?!

По поводу имиджа. Я не пойму как слово “имидж” образуется с искусством. Если у человека есть имидж, значит, он торгует не искусством, а собой. Значит, он называется по-другому.

Какая аудитория приходит на Ваши концерты?

Как правило, во многих городах люди не очень привыкли ходить на концерты, поэтому они приходят и толком не понимают, что нужно делать. Они на всякий случай сидят и не шевелятся. Это очень хорошо, я целиком разделяю этих людей. Только нам тяжело: мы хотим знать, у нас в зале живые люди или не очень. Когда люди проявляют заинтересованность в нас, то, конечно, играть веселее. Веселее всего играть в клубах – ты видишь, что люди живые.

А в Украине какая публика?

Нежная.

А Вы помните, как заработали свои первые деньги с помощью пения и на что их потратили?

Первые, клянусь, не помню. Свой первый концерт, который я помню, естественно, был бесплатный. И в какой момент нам все-таки заплатили деньги – я не помню. Но помню, что в какой-то из первых концертов я получил 10 рублей, и их хватило как раз, чтобы добраться на такси туда и обратно до этого места, где проходил концерт. И осталось где-то рубля три – это на троих. На эти деньги мы выпили.

Вам посчастливилось выступать на сцене Королевского Альберт-холла Лондона – одного из самых престижных концертных залов Великобритании. Какие были ощущения?

Это честь до начала концерта и после концерта... Во время концерта – это концерт. Я вам клянусь, что в деревне Новая Киреевка концерт будет точно такой же, как в Альберт-холле. Но до этого ощущение того, что это охренительная честь и после – ощущение того, что это охренительная честь... Мне было очень приятно.

Откуда возникла идея стать радиоведущим? (БГ ведет музыкальную передачу “Аэростат” на “Радио России”).

В одном из интервью я имел неосторожность сказать: если бы мне дали возможность вести передачу, я бы, наконец, противопоставил этому общему говн*щу, которое подают на радио, хорошую музыку, которую на самом деле перестали передавать вообще, а не только у нас. На следующий день мне позвонил начальник радио и сказал: “Хотите у нас вести передачу?” И мне некуда было деться. Я думал, что у меня ничего не получится. Но когда я все-таки сделал первую передачу, понял, что могу сделать вторую, и подумал: полгода продержусь. Третий год на исходе и становиться все интереснее. Кстати, в Харькове она транслируется, а у вас нет. По-моему, вы что-то потеряли.

На одном из концертов Вы сказали, что за Вашей бородой ухаживает четыре японца. Правда ли это, и в какую сумму Вам это обходится?

Обходится достаточно дорого, но за это платит «Газпром». Но осталось только два японца, потому что двое уже умерли от старости.

Не секрет, что Вы увлекаетесь восточной философией и даже встречались с Далай-ламой. Какое впечатления он на Вас произвел?

Я встречался с Далай-ламой дважды. Один раз даже была личная аудиенция. Очаровательный совершенно человек, я его очень люблю. Он дипломатический гений. Я преклоняюсь перед ним. Я понял, что важнее не задавать вопросы, а просто быть рядом с ним. Знания передаются без слов.

Как Вы относитесь к теперешним протестам тибетских монахов?

Мое личное мнение (да простят меня китайцы), что после того, что было в Тибете за последние 40 лет, монахи могут делать все, что угодно. Массовые убийства, изнасилования, расхищение имущества монастырей в таких масштабах дает им какое-то основание протестовать.

Как Вы отдыхаете?

День, когда я отдыхаю, начинается с того, что я просыпаюсь. Но если я отдыхаю, вместо того, чтобы бежать к компьютеру, я вылезаю на лужайку. Хотя на самом деле я вру. Потому что когда я вылезаю на лужайку – там тоже есть компьютер, в который я заглядываю. Я ничего не могу поделать с этим. Медитирую? Я каждый день все равно медитирую. Отдых, как правило, заключается в том, что за окном солнце и можно выползти под дерево. Возможность сидеть под деревом, как Будда, это отдых. Ничего нового придумать не могу.

ПОСЛЕ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ ее организаторы увели Гребенщикова в соседний кабинет, где был организован небольшой фуршет. Журналисты разошлись. В коридоре остались только охранник БГ, девушка, ожидавшая билеты на концерт и я. Из кабинета вышла дама и спросила, чего мы ждем и нужно ли нам что-то.

Девушка, сидевшая рядом, сообщила о своих планах, а я ответила, что жду БГ, чтобы по дороге к авто задать ему еще несколько вопросов. Тут в разговор вмешался охранник Гребенщикова.

– Пресс-конференция закончена, по-моему, вы уже успели задать три, если не больше, вопросов. Вам хватит, – заявил он мне.

На мое замечание, что мне самой решать, сколько задавать вопросов, последовало истеричное:

– Я вам говорю, он не будет отвечать на ваши вопросы. Ваши служебные полномочия закончились, идите ждать на улицу.

Этот охранник предпенсионного вида, из тех, которых звезды пристраивают служить себе скорее из жалости, всячески показывал свою значимость, он не унимался, пытаясь меня выдворить. Моя попытка объяснить, что Украина – не Россия, тут так с журналистами не разговаривают, успеха не имела.

– Идите отсюда, я сказал! – шипел этот злобный, но еще достаточно сильный, дедулька. Поскольку я не соглашалась, он схватил меня за руку и потащил в подъезд. По дороге он брызгал слюной в лицо: «Журналюга…»

Через некоторое время мне позвонили от организаторов пресс-конференции и извинялись за инцидент. Сотрудница сказала, что сама была шокирована, когда ей рассказала о случившемся коллега, которая волей случая стала свидетельницей хамства.

Анна Ященко

УНИАН в Google News