Дети подземелья

19 лет игры в одноуровневый квест. Тоннель все глубже. Свет в его конце все тусклее... Украина продолжает искать место под солнцем...

19 лет игры в одноуровневый квест. Тоннель все глубже. Свет в его конце все тусклее.

Блуждание по темным лабиринтам собственных заблуждений, похоже, окончательно увлекло наших поводырей. И окончательно отвлекло ведомых (сиречь народ) от конечной цели похода. Украина продолжает искать достойное место под солнцем. Истекает четвертая пятилетка суеты, конца процессу не видать.

Драматизируем? Отчего же. Сами поглядите. Стране скоро 20 (взрослая девица, однако), а вопрос о ее самостоятельности, о ее состоятельности до сих пор актуален. Да что там: сам факт дальнейшего существования республики (по крайней мере, в существующих границах) многими нахально ставится под сомнение. Вероятность раскола Украины живейшим образом обсуждается как внутри государства, так и вне. Это раз.

Два. Успешность государства как хозяйствующего субъекта все так же сомнительна. Поелику определяется она не только и не столько количеством миллионеров, банков и «лексусов» в отдельно взятой столице. Она измеряется прежде всего состоянием школ, больниц, дорог, мостов, плотин, теплосетей, водопроводов, лифтов, канализаций, свалок и очистных сооружений. А у нас в этом сегменте — повсеместное лихо. Где-то — глубокий «совок», местами — мрачное средневековье.

Новый режим кое-кому дал повод для сиюминутного удовлетворения, но никому не подарил оснований для стратегического оптимизма. «Наконец-то восстановлена управляемость страной!» Ура! И? Вопрос риторический, ответ сакраментальный.

Все как и прежде. Каждый второй товар в каждом втором магазине «серый». В каждом втором предприятии — «черная» бухгалтерия. Каждое второе судейское решение обильно сдобрено «зеленью». Каждый второй не верит власти. И для них Виктор Федорович не станет ближе только потому, что он демонстративно скупает вышиванки и тайно штудирует державну мову. Полстраны могло оказаться ближе к нему на полшага. Кабы он запустил два-три успешных экономических проекта, отправил на шконки десяток-другой взяточников, сделал ровнее сотню-другую дорог общего пользования.

Но наши реформы предсказуемы. Переименовали президентскую администрацию в секретариат, чтобы снова реанимировать АП. Упразднили ГАИ и «Кобру» — воссоздали. Удлинили срок обучения в школах — сократили. Ликвидировали «мажоритарку» — восстанавливаем. Преобразовали Конституцию — готовимся к реставрации. Кричим о порочности внешних финансовых заимствований — влезаем в новые долги. Перестроили Крещатик — планируем очередную реконструкцию. Абсолютная иллюзия движения. Полное отсутствие продвижения.

Кстати, по поводу движений. Идущий способен осилить дорогу. При одном условии: он должен куда-нибудь идти. В какую сторону света шагает государство Украина — по-прежнему загадка. Оттого, что злополучную многовекторность мы гордо нарекли открытой внеблоковостью, ничего принципиально не изменилось. Добровольный изоляционизм скверно приживается в глобализирующемся мире, но некоторые страны все же умудряются исповедовать эдакую геополитическую самость. Тоже вариант, но зачем тогда велегласно вещать об интеграции? Кого обманываем, а главное зачем?

Так жить нельзя. Но мы так живем. Не потому, что подобная жизнь нам по сердцу. А оттого, что разум отказывается выдавать новые подсказки, необходимые для поиска верного пути. Правду говоря, мы и со старыми-то не больно разобрались...

Если уж существует genius loci, «гений места», то здесь впору говорить о злодействе местности. А гений и злодейство, как известно, по сути, есть две вещи несовместных… Странно, согласитесь. Место, где нам приключилось жить, отмечено печатью гениальности. Бог создал эти края с такой любовью, что даже камень, уроненный в здешнюю почву, обречен давать всходы. Но сколько же в этой благодатной земле погребено мечтаний, надежд, идей, амбиций, талантов и карьер! Некий злобный и всесильный scelerator loci хоронит их с готовностью, с воодушевлением. И всякий победоносный анабазис оборачивается гулким падением.

Понять это трудно. Можно только принять, сделав над собой очередное, входящее в привычку, усилие. Принять как горькое лекарство. Которое не вылечит, но от которого (вроде бы) не будет хуже.

Именно так поступает Запад, изрядно уставший принимать наши противоречивые декларации за чистую монету. Ныне он с облегчением принимает нас такими, какие мы есть. Горячо приветствует отсутствующие реформы. А украинский город (прогремевший на полконтинента в связи с вырубкой парка) получает премию за заслуги от комиссии ПАСЕ, курирующей вопросы окружающей среды.

«Для вас двери всегда открыты. Найдете — войдете. А пока — делайте что хотите!»

А чего мы хотим? Чего изволит историческая общность под названием «украинский народ»? Хорошо жить? Достойная цель, но скверная идеология. Разные страны в разные времена добивались благополучия разными способами. Южная Корея и Сингапур, Финляндия и Турция, Бразилия и Китай. Они искали и находили. Зачастую игнорируя агрессивную критику, модные тренды и заумные теории.

В одних странах государственная политика зиждется на эксплуатации заслуг предков. В других — инвестируют в потомков и так выстраивают экономику грядущего. В третьих — культивируют умение жить сегодняшним днем, превращая это в национальную традицию.

Мы так не умеем. Мы преступно мало знаем о прошлом своей Родины. Мы крепко недовольны ее настоящим. Мы стараемся пореже думать о ее будущем. Дабы не лишить себя сна и аппетита.

Но именно с осознания самобытности, веры в собственную исключительность начинался подъем многих стран и разных народов. В том числе подъем экономический. Утверждение национального «эго» зачастую облегчает успешный поиск. Поиск оптимальной модели управления, подходящей политической ниши, эксклюзивной экономической «фишки», достойного места на всемирной ярмарке разделения труда.

Возможности государства являются инструментом реализации устремлений его народа. Государственную идеологию нельзя подгонять под существующую экономическую модель. Наоборот: избранная идеологическая модель может весьма успешно подкорректировать путь экономического развития.

Однажды сделанный идеологический выбор сужает круг союзников, уточняет перечень возможностей и освобождает от ложных иллюзий. Идеологическая точность бритвенно беспощадна: не может полмира ходить в стратегических партнерах, не могут все сферы хозяйства быть приоритетными.

Мы долго и ложно принимали за идеологию набор штампов, которые нам подсовывал то один, то другой небожитель. Но идеология — это вовсе не вышиванки и косоворотки, не трембиты и балалайки. Это логика и психология политического поведения. Это — свод правил, написанный для власти. Но служить творцом подобного кодекса призван народ.

Резкие слова в адрес власти, не сподобившейся за 19 лет утвердить победоносную идеологию, справедливы лишь отчасти. Режим не может и не должен подменять общество, население, народ в процессе создания максим общенационального поведения.

Когда пытливый иноземец задает тебе простой вопрос «Что есть современная Украина?», он ставит тебя в тупик. В твоих карманах не так много визитных карточек с именами достойных.

Увы, мы не располагаем в достаточном количестве личностями, идеями, изобретениями должного масштаба. Способными служить и маяками для подплывающих к нашим берегам, и ориентирами для нас самих. У нас в дефиците узнаваемость и авторитетность. Нелегко составить цельное впечатление о современной национальной философии и литературе, кино и живописи, музыке и архитектуре, физике и математике. Сохранилось нечто, с натяжкой претендующее на право именоваться старой украинской школой. Кое-где появляется что-то, замахивающееся на неординарность. Героизм одаренных одиночек заслуживает внимания и уважения, но они — исключение, выгодно подчеркивающие правило. Нет ничего, что полновесно тянуло бы на звание модерного украинского стиля. Нет четкого представления об украинскости как о явлении. Отрывки, островки, лоскутки, фрагменты — из всего это только предстоит сложить нашу национальную идею. То, что позволит нам узнать друг друга, а всем им — безошибочно узнавать нас в толпе.

Власть заслуживает строгого порицания за то, что не помогала, не поддерживала, не поощряла, не ценила. За то, что пренебрегает, сдерживает, игнорирует и давит. Но можно ли только этим оправдать существующую духовную скудость, агрессивную безыдейность? Чем объяснить, что в богатом талантами крае нехватка яркого, незаурядного?

Власть не сделает нашу работу за нас. Не только не захочет, но и не сможет.

Тот же Янукович столь усердно копирует российскость во многом потому, что других источников идеологического вдохновения не имеет. Архаичная украинскость ему чужда, современная — неизвестна. Соседский набор ценностей является наиболее близким из понятных и наиболее понятным из близких.

А копия всегда хуже оригинала. Плохая копия (как в нашем случае) и вовсе карикатура. Скабрезные клипы с балалаечниками, горланящими украинский гимн, — лучшая тому иллюстрация. Глупо мнить себя Ван Гогом только потому, что у тебя отрезано ухо. Будем к ним милосердны. Лишь сочувствия заслуживают те, кто искренно принимает сон разума за сиесту.

Пробудить страну от летаргической спячки — задача каждого из нас. Без этого мы обречены на роль безотказного поставщика труб, металлолома, проституток и моряков. Экспортера рабочих рук и внутренних органов. Без этого праздная, тупоголовая тусовка никогда не превратится в отягощенную совестью элиту. И на смену светским павлинам и светским павианам, эксцентричным болванам и экзальтированным бонвиванам никогда не придут признанные моральные авторитеты.

Мы подменили веру в себя публичным недоверием к ним. И робкой надеждой на них же. «Все они одинаковые». Распространенное суждение. Но добрых две трети его носителей все равно добросовестно отправляются на избирательные участки. И каким-то хитрым, одним им известным, способом вычленяют из толпы «меньшее из зол». Как? То ли на глаз («хорошенькая, однако…»). То ли на слух («пісні українські любить!»). То ли на зуб («крепкий мужик, а?».)

Попытка идентифицировать по цвету уже не актуальна. Коричневые, красные, зеленые, белые, бело-синие, оранжевые — все смешалось. Разница стирается легко. Возьмите партийную иконку. Легонько потрите монеткой. Верхний, цветной, слой исчезнет. Обнаружится сумма.

Они разные. Но почти испытывают одинаково сильную страсть к имениям размером с королевскую конюшню и конюшням с королевским убранством. Они не могут родить идею, вызывающую замирание сердца. Мы сможем, если сумеем презреть угрюмый рок бездушья, бездумья и безволья. Если создадим подсказки, которые позволят нашим детям выйти из подвала, по которому мы угрюмо бродим 19 лет кряду.

Сергей РАХМАНИН, "Зеркало недели"

УНИАН в Google News