В украинских интернатах и детских домах насилие давно стало нормой / фото Pietro Izzo via Flickr
Страшные истории о насилии над детьми в украинских интернатах - печальная реальность. Но даже то, что становится достоянием общественности, лишь вершина айсберга.
В конце октября с новой силой разгорелся скандал вокруг одесского приюта «Свитанок». Бывшая сотрудница патрульной полиции и правозащитница Зоя Мельник рассказала на своей странице в Facebook об издевательствах над воспитанниками. По ее словам, в заведении могли обливать холодной водой, бить электрошокерами и ремнем. Она пересказывает историю о подростках, которых, в наказание за секс друг с другом, заставили жевать презерватив.
Это не единственный скандал, связанный как с одесским, так и другими интернатными заведениями. К примеру, в августе прошлого года стало известно, что в городе Рожище Волынской области в приюте у десяти воспитанников обнаружили следы побоев и крови на одежде. Трое детей заявили о сексуальных домогательствах со стороны руководства учреждения.
А в Закарпатье будут судить воспитателя и медсестру за то, что они били детей. Ранее волонтеры говорили о жалобах детей на то, что чистят зубными щетками сперва унитазы, а потом зубы.
Эксперты рассказали УНИАН, что в украинских интернатах и детских домах насилие давно стало нормой, а государство не спешит решать эту проблему.
«Это садисты сознательно туда устраиваются?»
«Ты общаешься с сотрудниками приюта и кажется, что они нормальные люди. Но что они делают наедине с детьми, которые не могут дать отпор? Ребята рассказывают о дикой бессмысленной жестокости, в которую отказываешься верить. В центре социально-психологической реабилитации (звучит как насмешка) воспитатель садилась на лицо ребенка, который не хотел спать. Он терял сознание, когда приходил в чувство – опять душила. Мне рассказывают, что был охранник, который любил обливать детей холодной водой и при этом хихикал Я задаюсь вопросом: это садисты сознательно туда устраиваются? Или система раскрывает низменные инстинкты?», - говорит активистка из Одессы Зоя Мельник.
Но подобные истории – лишь вершина айсберга.
«Реальных масштабов насилия не знает никто. На государственном уровне статистика о таких случаях в интернатных заведениях не веется. Подобные факты попадают в поле зрение активистов, СМИ очень редко, но это не говорит об их отсутствии. Это закрытая система, где ребенок остается один на один с проблемами. Он находится в безвыходной ситуации, часто без мобильного телефона и возможности обратится за помощью. Беда в том, что такие заведения находятся в отдаленных районах, в небольших райцентрах и часто уже за чертой города. Туда из посторонних мало кто попадает», - рассказывает представитель омбудсмена по соблюдение прав ребенка и семьи Аксана Филипишина.
По ее словам, бывшие воспитанники рассказывают страшные истории: «Я общалась с женщиной-сиротой в СИЗО. Спрашиваю: «Как ситуация? Есть насилие?» Она подняла глаза: «Я воспитанница интерната. По сравнению с ним здесь - курорт»».
Отдельного описания заслуживает жизнь воспитанников специализированных интернатов.
«Есть случаи, когда ребенок годами не выводится на прогулку. Ребенок с инвалидностью живет на третьем этаже в заведении, в котором нет ни лифта, ни пандусов. Он лежит в палате без свежего воздуха годами, – говорит Филипишина. - Мы выявляли случаи связывания, привязывания детей. Или представьте: одна няня на двенадцать тяжелобольных детей, а обеденный перерыв по длительности такой же, как везде. Надо накормить дюжину детей за час: первое, второе, компот. Условно говоря, минута-две, чтобы накормить одного. Их кормят через зонд. Понятно, что такие методы недопустимы».
«Словам детей не верят, их отправляют на судебно-психиатрическую экспертизу»
Представитель омбудсмена убеждена: беда интернатов в том, что к ним не приходят с проверками те, кто должны защищать права детей. Служба по делам детей устроила ребенка в интернат и о нем забыла. «Опекунов, детские дома семейного типа они контролируют, но почему-то считают возможным не приезжать в интернаты, в которые они за руку привели детей. Мы объездили много заведений, и лишь один-два были со справками, что их 3-5 лет назад проверяли», - говорит Филипишина.
При этом, и проверки не могут в корне изменить ситуацию, не все будут жаловаться.
«Одна девочка из одесского приюта защищала воспитательницу: «Ну, да, била она меня. Но она хорошая. Просто иногда срывается. Она случайно ударила меня по руке палкой, когда я бесилась»… Девочка не понимает, что хорошо, что плохо и рассказывает о своих друзьях: «Их же не заставили жевать презервативы, а попросили. И они не долго, немножко их жевали», - говорит Зоя Мельник.
Кроме того, и это естественно, дети боятся быть откровенными.
«Все понимают: «Дядя с проверкой уедет, а воспитатель останется», - рассказывает региональный координатор уполномоченного по правам человека Виталий Елов.
Он и другие собеседники УНИАН рассказывают, что уголовные дела, которые открывают после скандалов, рассыпаются. Ведь, одно дело, когда после побоев остаются синяки, а другое - слова ребенка против слов взрослого.
«Более весомыми считаются слова взрослых. Словам детей не верят, их отправляют на судебно-психиатрическую экспертизу, чтобы понять, говорят ли они правду. А экспертиза - процедура не для слабонервных. Это ужасные вещи, которые надо прекращать», - отмечает Филипишина.
А пока, как рассказывает Виталий Елов, девочки, которые больше года назад жаловались на насилие в Рожищанском приюте (Волынь), должны были пройти упомянутую экспертизу. Результатов пока нет. А директор заведения продолжает работать, его никто даже не отстранил.
«Насилие в интернате было и будет»
«Одни дети, попав такие заведения, «замирают», другие - проявляют агрессию. Для усмирения агрессии нужно иметь специальную квалификацию. Ее нет, не было и не будет у людей, которые работают в интернатах», - говорит психолог Виктория Федотова.
«Я понимаю, работая в приюте можно эмоционально выгореть, но там, похоже, никто изначально не загорался. Там - кум-брат-соседка, и принципы: «Давай будем воровать то, что таскают волонтеры». Дети для них ресурс. Да, бывают исключения, но их мало», - подчеркивает Зоя Мельник.
С одной стороны, все эксперты признают: тяжело найти людей, которые бы согласились работать в интернатах за минимальную зарплату. Но на самом деле проблема глубже.
«Насилие в интернате было и будет, это проблема не только нашей страны. Сам по себе институт интерната предполагает, что человек сопротивляется, попав в это учреждение, а его усмиряют. Воспитатели деформируются и деформируют детей. Многие считают, что это никак нельзя изменить. Это проблема «технологии». Но можно сделать структурные изменения. Не обязательно увольнять сотрудников интерната и закрывать заведения, можно дать им функции помощи семьи. Ребенок же не лежит один в больнице? Он попадает туда с мамой. Аналогично может быть в приюте (подавляюще большинство воспитанников – не сироты, их на время забирают из семей, где родители не выполняют свои функции, – УНИАН). Есть много альтернатив интернатам: детские дома семейного типа, патронатные семьи. Во всем мире это работает», - убеждена Виктория Федотова.
В Украине же на проблему обратили внимание совсем недавно. В середине октября уполномоченный президента по правам ребенка Николай Кулеба озвучил идею ликвидации, существующей в нашей стране с советских времен, интернатной системы. А президент Украины Владимир Зеленский эту идею поддержал.
Суть ее в том, чтобы за шесть лет закрыть все семь сотен интернатов, в которых на сегодня содержится более шести тысяч детей. Часть малышей могут вернуться в семьи (ведь далеко не все из них дети-сироты), остальные будут содержаться в детских домах семейного типа.
Приоритетом реформы чиновники называют обеспечение права каждого ребенка воспитываться в семье. Цель - благородная. Очень хочется, чтобы она воплотилась в жизнь, а не осталась только намерениями.
Влад Абрамов