В секонд-хенде я не была года полтора. В один день я обнаружила, что стоимость тряпок на распродажах практически не дороже, чем в секондах, а пахнет в торговых центрах все-таки приятнее. Но, распрощавшись с ним, тем не менее, к секонд-хенду относилась с уважением. Просто наши девочки-женщины, да и старушки, реально ограничивающие себя в деньгах, там легко могут почувствовать себя героинями фильма «Красотка». Они тянут с метро «Лесная» огромные пакеты, и думаю, что счастливы не меньше, чем, например, жена Михаила Бродского (это же он – сторонник закрытия секонд-хенда), которая делает покупки в каком-нибудь «Саннаханте».
Я, по большому счету, и не знала, что кто-то снова поднял руку на секонд. Просто вчера я пообщалась с одной знакомой, и она пригласила меня в секонд посмотреть английские ткани.
– Уверяю тебя, в Интернете ткани с английским принтом Лоры Эшли стоят не менее ста долларов за метр. Ты увидишь, что туда привозят. Там новые ткани, там стоит оригинальный принт, свидетельствующий, что они отпечатаны в Англии, я взяла на текстиль, – щебетала она в трубку, умоляя при этом никому не говорить, чтобы туда не набежало дамочек, которые все раскупят. (Прости, дорогая).
Моя подруга знает о текстиле все. Она серьезно занимается рукодельем. Рукодельем, если пройти соответствующие науки и достичь уровня мастерства, можно заработать не меньше, чем написанием книг. Поэтому я пошла в секонд, во-первых, на экскурсию, а во-вторых, чтобы послушать ее лекцию об английском текстиле.
Там почти ничего не изменилось. Все те же зазывные крики арабов:
– Распродажа, было пять, стало два за пять. Все было, никогда так не было. Все, что нужно для души, только не карандаши, – напевно зазывал какой-то сын Востока.
– Новый завоз, новый привоз. Чай, кофе, капучино, горячий мужчина, – перечислял количество ожидаемых благ владелец второго «бутика».
Торговцы «качественным товаром из Европы» (так обычно называют секонд) явно не повторяли старых слоганов. Они обновляли не только ассортимент, но и рекламные тексты.
– Кто мимо шагает, тот много теряет, – повторяла какая-то уже украинская подрядчица вслед за своим темнокожим работодателем.
Я заметила, что этот вид шоппинга снова стал модным. Возле огромных куч толпились люди.
– Тебе придется поработать, – объявила мне моя подруга.
– Ты ж сказала, что смотрим только ткани, – воспротивилась я.
– Я собираю перламутровые пуговицы и складываю их в стеклянные банки с пробковой крышкой. Мы сейчас с тобой найдем среди этого старые кофты с натуральным перламутром. И я срежу пуговицы.
Вспомнив, что эта самая подруга, попав в любой музей, будь-то Питер или Нью-Йорк, ищет мне магнитики с импрессионистами, которые я собираю, я покорно стала перебирать тряпки.
– Почему ты просто не купишь цветные камешки в сувенирном отделе, это так недорого, – ворчала я.
– Потому что перламутр – это мать жемчуга, это ведь ракушки, а не какие-то камешки, – объясняла подруга.
Я стала прислушиваться к другим разговорам. Какая-то пенсионерка, рассказывала, как она распускает свитера, вот именно из такого вида шерсти, и какие получаются замечательные нитки, что раньше такие можно было купить в Москве. Ее такая же пожилая собеседница делилась, как она хорошо помогает детям, что ее молодым некогда ходить, а все, что она покупает и переделывает, они носят с удовольствием, и на вечеринки, и на работу.
Пока моя подруга расплачивалась и срезала перламутровые пуговицы (оставив, вещи возле ближайшего мусорника), я слушала другой разговор. Продавцы собирались идти на акции протеста против закрытия секондов.
– Вас снова закрывают? – удивилась я.
– Да. И в этот раз хотят это сделать серьезно.
Я мысленно прикинула, во сколько будет обходиться новая фурнитура любительницам красивого шитья. А потом посмотрела на сразу сникших пенсионерок. Они не смогут делать своим детям такие нужные подарки. Впрочем, здесь были не только пенсионерки, мамы с детками, подростки. К секонду явно вернулась былая популярность.
– Кому они хотят помочь? – возмутилась моя соседка. – Отечественной легкой промышленности? Это итак дорого. Или китайской промышленности? Хотят нас на Троещину выгнать?
Свитера на этих кучах стоили от трех до пятнадцати гривен. Для семей, чей бюджет укладывается в каких-нибудь две-три тысячи гривен, секонд – настоящее спасение. И эта возможность для детей, чьи мамы умеют рукодельничать, хорошо выглядеть. Наверное, королю матрасов, сложно понять, что такое детские комплексы по поводу вещей. И невозможно понять, как это сводить концы с концами в бюджете две-три тысячи гривен.
Настроение было испорчено. Как-то очень жалко стало людей. И вспомнила себя в детстве, пустые полки магазинов. Лихорадку, когда перед первым сентября невозможно найти новую обувь, и, наконец, сотни одинаковых, как близнецы пар туфлей, в которые мы все были одеты в наше пионерское детство.
Мы, наконец, добрались к текстильным палаткам. Там все было сделано по последнему слову. Устроительницы «бутиков» явно следовали вкусу каких-то приличных магазинов. Ткани были разложены по стеллажам. Дешевым стеллажам, но все-таки.
– Смотри, – шептала мне подруга, – не восхищайся громко, а то я не смогу торговаться.
Тут было действительно много тканей. Замечательных отрезов с английской расцветкой, как будто сошедших из каталога музея Виктории и Альберта, с принтом «сделано в Объединенном Королевстве Великобритании».
Мы обсудили, как она могла бы их использовать.
– А сейчас у тебя еще одна маленькая работа, – объявила мне подруга.
– Опять пуговицы?
– Нет, ты помнишь, что я собираюсь сделать лоскутное шелковое одеяло?
Моя подруга собиралась сделать шелковое лоскутное покрывало из мужских платков, которые вставляют в карман пиджака. Но обязательное условие: они должны быть только натурального шелка. Их надо много. Поскольку в покрывале должны сочетаться узоры, расцветка и все такое, то их нужно сотни. Такое количество можно было найти только в секонде. И то не за один год. Мы пошли за платками (благо их обладатели в них не сморкаются).
В Киеве появились магазины по текстилю и лоскутному рукоделью. Но цены на сырье тут несопоставимы с секондом. И я подошла к куче с шелковыми шарфами и платками. Меня даже уговаривать не пришлось перебирать эти вещи. Мне очень хотелось, чтобы моя подруга закончила это лоскутное шелковое одеяло. Мой скромный вклад в искусство рукоделья. И в искусство не грустить и быть дизайнером даже в кризисной Украине.
Маша Мищенко
