Об этом пишет Пол Мэйсон в своей статье, которая называется «Как персики и пропаганда помогают сформировать новый мировой порядок», опубликованной в британской газете The Guardian.
В Великобритании появилось рекордное количество рабочих мест, но уровень заработных плат упал. Только в США, которые массово брали кредиты, реструктурировали свои банки и напечатали рекордное за всю историю количество денег, продолжается устойчивое восстановление, но и оно поддерживается только благодаря обещаниям о том, что увеличение денежной массы будет бесконечным.
Хотя социальное воздействие кризиса, который начался в 2008 г., не такое сильное, как в 1930-х гг., он длился дольше и в некоторой мере был более глубоким. В итоге, мы тихо вошли в фазу «выхода», о которой предупреждали экономические историки: конкурентное стремление к безопасности, обусловленное экономическим национализмом. Первые шаги делаются по инерции и сосредоточены на дипломатическом конфликте вокруг Украины.
Отток капитала из России, который на самом деле огромный: 150 млрд. долл. или более в этом году, в сочетании с отсутствием иностранных инвестиций будет постоянно изменять положение России в финансовой системе.
Российское эмбарго на ввоз сельскохозяйственной продукции из ЕС также важно. Как и любые перебои в мировой свободной торговли, эти шаги создадут, практически сразу, новые шаблоны, которые сложно будет сломать.
Например, греческие фермеры, которые выращивают персики, практически разорены, их фрукты гниют на обочинах дорог. Турецкое правительство, тем временем, разгневало греков, пообещав активизировать экспорт в Россию, чтобы заполнить пробел. Греческие политики находятся под давлением левой оппозиционной партии Сириза, которая призывает игнорировать санкции ЕС в отношении России; в ответ на это, они напомнили не только о долгах Греции перед ЕС, но и о том, что если они признают аннексию Крыма Россией, возможно, им также придется признать принадлежность северной части Кипра к Турции. Таким образом, вопрос о персиках и нектаринах перерастает в вопросы, связанные с огромными долгами, военными запретными зонами и историческими этническими спорами.
Этот водоворот неприятностей, возрождение вторичных споров и смесь экономической политики с дипломатическими жалобами и популистской риторикой напоминает атмосферу начала 1930-х гг.
Еще более опасным является разделение глобальной новостной политики, а с ней и общественного мнения, на четкие пропагандистские блоки. Не только пропагандистские каналы Владимира Путина распространяют ложь: если вы почитаете некоторые журналы в США и будете полагаться на Twitter, вполне возможно, вы поверите в то, что украинцы сбили малазийский самолет, что Барак Обама приказал начать атаку с использованием ядовитых газов на востоке Дамаска прошлым летом, что Запад «спровоцировал» конфликт в Украине в целях расширения производства сланцевого газа, и так далее.
Когда начинаются торговые войны, которые отображаются в теориях заговора, следующее, чего стоит ожидать – балканизация интернета – и это происходит. Цензура, отключения, аресты блогеров: эта тактика была впервые использована в Сирии, а затем также в Турции и Египте и сейчас совершенствуются в России.
Хотя кажется, что это разные вещи – пережиток холодной войны, либо продукт «случайной» революции – нельзя сказать, что украинский конфликт не имеет никакого отношения к неочевидным экономическим проблемам, вызванным шестилетним кризисом. Эти неочевидные проблемы находятся в центре отношений в еврозоне, а также между Европой и США, и центральную роль в этом играет Германия.
Вполне понятно, что Германия придерживалась стратегии меркантилизма на протяжении всего европейского проекта. Она стала центром влияния на континенте и направляла все экономические отношения в свою пользу. Когда был экономический подъем, никто этого не замечал; сейчас избиратели в Греции, Италии и Испании не только замечают, но и реагируют. Они смотрят на уровень безработицы в своих странах – 25% и он растет – в то время как в Германии он составляет всего лишь 5%, и видят, что система направлена на рост в Северной Европе и на депрессию на юге.
Они видят, что Германия, которая так безжалостно принимает правила ЕС, когда дело касается жесткой экономии, сейчас не особо желает продолжать политику коллективных санкций против России.
Между тем, в Соединенных Штатах растет разочарование в связи с тем, что, по их мнению, является слабостью Европы в отношении России. В июле для российских банков, связанных с ближайшим окружением Путина, был закрыт доступ к заимствованию на Уолл-стрит, но на следующей же неделе они выпустили облигации во Франкфурте.
С 2008 г. в мире было три главных источника нестабильности, которые доминировали в международных делах: экономический кризис; социальные волнения среди разбушевавшейся молодежи, которые привели к «арабской весне» и протестным движениям; а также усиленное дипломатическое соперничество России и ее союзников с Западом.
С начала 2014 г., эти потоки начали сливаться друг с другом и сталкиваться между собой. Евромайдан был отдаленным эхом волны социальных беспорядков, который возник под влиянием экономического провала в стране; он столкнулся с дипломатической ситуацией, беспокойной после Сирии. В результате этого, после убийства 298 человек, находившихся на борту рейса MH17, были введены ощутимее экономические санкции между развитыми странами, впервые с начала эпохи глобализации.
Многие историки 1930-х гг. говорят, что понадобилось всего десять лет, чтобы она обрела обреченный, хаотический характер, когда крупные страны отказались от золотого стандарта (Великобритания сделала это первой в 1931 г., Италия – последней, пять лет спустя). Сегодня распад мировой системы может приобрести другую форму: конкурентная девальвация валют, при этом большая часть долгов принадлежит другим странам, либо закрытие финансовых рынков в определенных странах. Мы все еще далеки от этого – но нельзя сказать, что это невообразимо далеко.
После того как на этой неделе были опубликованы данные по ВВП, долговая динамика Европы, а больше всего Италии, выглядела угрожающе. Италия имеет самые большие долги еврозоны и больше всех проигрывает от теперешнего устройства, в то время как Германия получает выгоду от неэффективности всех остальных. Без восстановления экономики не только долги страны кажутся непосильными; она становится еще одним кандидатом на введение режима строгой экономии и может получить технократическое правительство.
Вполне возможно, что в определенный момент, случится повтор лета 2011 г., когда кризис на рынке облигаций будет предотвращен путем согласованных международных действий, но на этот раз с учетом Италии, а не Греции и Испании, нуждающихся в финансовой помощи. Такие действия будет очень сложно предпринять в мире, где торговля и финансовые рынки стали оружием дипломатической войны, в котором антиглобалистские партии правых и левых сил имеют значительную поддержку, и в котором мировой порядок выглядит очень устаревшим и потрепанным.
