Об этом пишет Симон Бруннер в статье под названием «На границе, которая таковой не является», опубликованной на сайте немецкой газеты Die Zeit.
Траншеи и колючая проволока, несколько контейнеров, окрашенных в синий и желтый в украинских национальных цветах. Каменные блоки с красными стрелками загораживают путь. Мешки с песком свалены друг на друга, на них фломастером нацарапаны инструкции: «Пешеходам держаться правой стороны!» Переход из Украины на Крымский полуостров - здесь, на пограничном пункте Армянск, не похож на границу, а скорее на баррикаду.
Это также баррикада и для Михаила. Уже 20 лет, жилистый, седой дальнобойщик водит фуры из южной Украины в Крым. Граница, которая возникла здесь в прошлом году после аннексии Крыма Россией, для него с тех пор означает только одно: причина для повседневного раздражения. «Однажды я стоял в пробке целых десять дней», говорит он. Десять дней есть консервы, десять ночей на жесткой кровати. Пробки и многочасовые задержки, иногда даже целые дни, здесь не редкость. В пути по 260-километровой трассы между его родным городом Херсоном на юге Украины и Крымской столицей Симферополем с тех пор у него всегда с собой одна вещь: газовая горелка.
Здесь, на ничейной земле, которую пересекают только мелководные заливы, притоки Азовского моря – из-за высокой солености его также называют «ленивым морем» - год назад возникла новая граница. Государственная граница, так ее видит Москва. «Административная граница с временно оккупированной территорией», так называет ее Пограничная служба Украины.
Михаилу докучает не столько ожидание. К счастью, сейчас ему платят не за фуру, а за день. Скорее, это неопределенность за этой границей. «Здесь ситуация может меняться каждый день – то новый закон, то новый документ», жалуется Михаил. Затем снова собираются длинные пробки перед кое-как установленным дряхлым пограничным барьером.
Так же стар, как начало конфликта в Украине, вопрос о том, как Киеву быть с границей. В декабре было остановлено железнодорожное движение между материком и Крымом. Киевские власти аргументировали этот шаг проблемами безопасности; российские солдаты могли, таким образом, легко проникать в Украину.
Хотя многие деловые отношения между Украиной и непризнанным полуостровом были разорваны, торговля, безусловно, все еще идет. Согласно данным Государственного комитета статистики Украины, только за первые четыре месяца этого года в Крым было поставлено товаров на сумму более $ 300 млн. Большая часть – овощи и мясо. После аннексии Крыма, ситуация с поставками на полуострове стала очень сложной: прямое сообщение с Россией возможно только через Керченский пролив. Цены в Крыму после аннексии резко взлетели. Постоянно появляются сообщения о сложностях с водой и электроэнергией.
Если бы у границы был саундтрек, то он бы звучал так: шум от колес чемоданов, которые везут по невероятно горячему асфальту. С тех пор, как Киев отменил прямое железнодорожное и автобусное сообщение, пассажиры пересекают пограничный пункт пешком. Согласно данным украинской пограничной службы, только в этом году уже было 1,3 млн переходов через границу. Новая граница разделяет семьи. «Уже 30 лет я езжу туда и обратно», говорит Наталья, стройная женщина с короткими волосами. Ее мать и сын живут на полуострове, она сама – на украинской стороне. До Крымского кризиса ее сын работал в американской компании. Из-за санкций, компания покинула Крым – сын Натальи сын теперь безработный. «Тяжело, что санкции прямо коснулись моего сына. Но в принципе это верно – нельзя так просто захватывать страну».
Амбивалентность присуща и крымскому вопросу: закрыть дверь окончательно – или все же оставить маленькую щелку открытой? В июне 14 депутатов внесли законопроект в украинский парламент, чтобы утвердить обширную блокаду Крыма. Необходимый шаг, чтобы повысить уровень безопасности в стране – и больше не «кормить» «оккупантов», говорят инициаторы. «Закон существенно ограничит свободу передвижения для многих украинских семей», критикует его Ольга Скрыпник из Крымского представительства по правам человека. «Этот закон также ведет к расколу социальных отношений между Крымом и украинской Родиной». Это принципиальный вопрос: свобода или безопасность? Похожие дискуссии недавно были из-за Донбасса. Там в середине июня в сепаратистских регионах прекратил работу общественный транспорт.
Между тем, жители прилегающей территории пытаются извлечь максимум пользы из ситуации. Фермер Владимир на своей старой ветхой «Lada» стал в очередь к украинскому КПП. Живая свинья лежит в прицепе, она в кровь сбила копыта и рыло о сетку. Мясо в Крыму стало очень дорогим, с тех пор, как появилась новая граница. В Украине он дешево купил свинью, и везет ее домой, в свою деревню, которая сейчас относится к России. Там, где другие чертыхаются, он тренирует терпение: «Это цена за то, что мы, наконец, вернулись в Россию!»
Однако, ситуация в украинской глубинке печальна. Там, где когда-то туристы останавливались по пути, рестораны и рынки опустели. «В прошлом здесь всегда было полно людей», вздыхает Татьяна в своем небольшом кафе, примерно в 60 километрах от границы. «Эти времена прошли». Раньше группы звонили еще из расположенной в 200-километрах Одессы, чтобы сделать заказ. Среди напитков есть даже немецкое пиво.
Однако, сегодня регион уже не плацдарм на остров, а пограничный регион. Опасения из-за возможности нового наступления разделяют многие жители. Совсем недавно, боевые действия в восточной Украине снова расширились. Постоянно распространяются спекуляции из-за наземного коридора, который сепаратисты могли бы проложить из портового города Мариуполь в Крым.
Автостоянки пустуют, Татьяна сидит перед своим кафе, потягивая кофе, и курит сигарету. «Еда - вкусно - быстро!» написано на таблице рядом с дорогой. Флагшток уже издалека должен провозгласить безграничное гостеприимство: немецкий, украинский, белорусский флаги. Российского больше нет – с тех пор, как пришел сотрудник украинской секретной службы и попросил Татьяну снять его, из «опасения провокаций».
Даже если, как ей и хотелось бы, границы будут вновь открыты, для Татьяны между Украиной и Россией случилось больше, чем новая граница: «Для моих родственников в России я сейчас просто фашист», говорит она. «Тем не менее, я не имею ничего против россиян – только против политики Путина!»
