В интервью с Юттой Зоммербауэр, опубликованном на сайте австрийской газеты Die Presse, Александр Хуг, заместитель главы мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине, говорит о препятствиях, с которыми сталкиваются его сотрудники в зоне военных действий, и объясняет, почему отсутствие командных структур разжигает конфликт.
Миссия наблюдателей ОБСЕ будет дополнительно увеличена. Насколько свободно Вы можете передвигаться в зоне конфликта?
Александр Хуг: В настоящее время наша свобода передвижения ограничена, например, на границе между Украиной и Российской Федерацией в Луганской области. Там нам систематически отказывают в доступе, речь идет о пограничной полосе от пяти до десяти километров в ширину.
Кто те люди, которые препятствуют мониторингу границы?
Вооруженные люди из так называемой Луганской Народной Республики.
Как они аргументируют отказ?
Они просто угрожают оружием: Если вы пойдете дальше, мы будем стрелять. Или они утверждают, что нам нужны определенные документы – что не соответствует действительности, потому что у нас есть доступ без специального разрешения. По требованию в Луганске мне сказали, что это решение должно быть принято на самом высоком уровне, г-ном Плотницким ("президентом" Луганской Народной Республики в Луганске, прим. автора).
Что Вы можете сделать с этими препятствиями?
Мы постоянно об этом говорим, в обсуждениях на местах и в отчетах. Стороны знают, что они препятствуют реализации мирного соглашения.
Чтобы изменить поведение, Вам, вероятно, следует выражаться яснее.
Вряд ли можно быть еще более конкретным, чем когда мы говорим: нам систематически отказывают в доступе. Этим все сказано.
Не является ли Ваша работа "невыполнимой миссией"?
Нет, так сказать нельзя. Надо понимать, что соглашения о прекращении огня такого масштаба не принесут мир за одну ночь. Необходимо время, чтобы обе стороны обрели доверие друг к другу. Если сравнить сегодняшнюю ситуацию с началом февраля, то можно говорить, что есть определенное умиротворение.
Тогда сепаратисты заявляли, что город Дебальцево для них не вписан в Минское соглашение.
Город был захвачен повстанцами – это нарушение договора. Мы это зафиксировали. Надо понимать, что Специальная мониторинговая миссия (СММ) не участвует в реализации соглашения. Конфликтующие стороны должны сами реализовать его. Мы сопровождаем этот процесс. Мы представляем факты, как они есть. Выводы должны сделать другие.
Мирные жители в зоне конфликта недовольны СММ, они не видят помощи от ОБСЕ. Вы понимаете это?
Миссия не реализует никаких проектов, мы не предоставляем гуманитарную помощь, у нас нет больниц, мы косвенно поддерживаем внутренне перемещенных, мы просто там находимся и делаем доклады. Это трудно принять. Не только гражданским лицам, но и моим людям. Когда идут бои, мы можем выяснить, кто воюет и каким оружием. Это дилемма, но это и наша обязанность. У нас также есть обязанность вести диалог, таким образом мы пытаемся собрать людей за столом переговоров, чтобы улучшить местные условия. Сейчас мы пытаемся восстановить подачу воды в Горловке, это очень важно для гражданского населения.
Есть голоса, которые требуют задействовать ООН, более сильный мандат. Можете ли Вы этому что-то противопоставить?
Приветствуется любая дополнительная инициатива, которая помогает Украине. ОБСЕ находится там, чтобы помочь Украине. Если одна инициатива сможет помочь лучше, то это следует поприветствовать. Но у сил ООН будет совсем другой мандат. Мы наблюдатели, мы не принуждаем к миру. Одно не исключает другого.
Давайте поговорим о горячих точках на линии соприкосновения. Широкино, Донецкй аэропорт, Авдеевка. Как дело дошло до местной эскалации?
Конфликт постоянно был в этих точках. Там никогда не было стокилометровой линии фронта. Линия соприкосновения спокойна на больших расстояниях. Горячие точки возникают там, где конфликтующие стороны подходят слишком близко. Один выстрел приводит к другому: это, как правило, начинается с огнестрельного оружия, переходит к минометам, затем к тяжелому оружию. В Широкино видели: как только сепаратисты отступили к Минской линии, стало тихо. Сейчас там нужны следующие шаги, чтобы стабилизировать ситуацию.
Какую роль в конфликте играют полевые командиры, которых сложно контролировать?
В Авдеевке мы наткнулись на одного командира "Правого сектора", который отказал нам в доступе к посту наблюдения, хотя мы были в дороге вместе с украинскими военными представителями! На стороне ДНР меня как-то на высшем уровне уверяли, что я могу поехать в Широкино. Но местный командир делает то, что хочет. Когда я ему сказал, что (Донецкие сепаратистские политики, прим. авт.) Денис Пушилин, Андрей Пургин и Эдуард Басурин дали мне свое разрешение, он просто посмеялся! Если лидеры приезжают сами, тогда все нормально работает.
То есть, полевые командиры не заинтересованы в реализации Минских договоренностей.
Я бы не сказал, не заинтересованы, у них другие интересы. И поскольку командная структура неясна, задачи из столицы не доходят до каждого человека в добровольческом батальоне. Отсутствие строгого командования с обеих сторон является одной из основных причин того, что соглашение о прекращении огня не удается реализовать, и конфликт вспыхивает вновь.
