В статье Михаэля Туманна под названием «Париж – всего лишь второстепенное место событий», опубликованной на сайте немецкой газеты Die Zeit, пишется, что «сегодня многое сбивает с толку, когда речь заходит о «проблеме ислама с Западом». Поэтому не нужно скрывать возмущенных реакций в Египте и Иране на последний выпуск Charlie Hebdo с карикатурой Мохаммеда. У исламского мира больше проблем с самим собой, чем с Западом. Париж – просто второстепенное место событий. Центры по порядку с запада на восток: Каир, Дамаск, Багдад, Эр-Рияд, Тегеран. Там происходит эпохальная борьба за будущее ислама – духовная, политическая и с оружием в руках».
С Запада поступают всевозможные советы. Ислам должен, наконец, постичь Просвещение, он должен отделить государство от религии и так далее. Это все было бы замечательно, но следует понять, о чем идет речь в современном исламе. Западное освобождение от «собственной незрелости» (Кант) 18-го века не может повториться в эпоху Интернета. Многие из них уже долгое время ничего не позволяют им навязывать, ни школе, ни правительству, ни средствам массовой информации. Они думают, работают в интернете независимо и зрело - и создают себе параллельные миры. Что становится все более серьезной проблемой, как мы уже видели в Париже. Кроме того, нельзя отделить церковь и государство двумя учреждениями там, где существуют сотни таких институтов. Некоторые арабские страны не являются действующими государствами. И, конечно, нет никакого Папы, только разнообразие властей.
Борьба за современность проходит между исламистскими большими государствами – Ираном и Саудовской Аравией – между шиитской и суннитской интерпретацией веры. Она разгорелась в прошлом году между джихадистским протогосударством ИГ и признанными национальными государствами на Ближнем Востоке. Это вопрос жизни и смерти, особенно, для Саудовской Аравии. Все это современные явления, даже если методы иногда кажутся нам устаревшими. Другая линия фронта проходит между авторитарными режимами, которые прикрываются религией, и политическим исламом, исламистами в истинном смысле этого слова.
Все эти битвы ведутся за одинаково важную ценность, за которую сражались в религиозных войнах в Европе, а именно: за власть и еще раз власть. Религия – это средство. Если джихадисты ИГ заявляют, что все должны закутаться в мешки, как во времена пророка, то речь идет не о мешках, а о власти распоряжаться этими мешками. За это они беспощадно убивают, следуя богатому неоднозначными рекомендациями Корану.
Запутанные времена: Что сегодня должен решать политически ангажированный правоверный мусульманин? Он может выбирать между догматическими исламистскими предложениями Эр-Рияда и Тегерана, между исламом в качестве полицейской дубинки Абдель Фаттаха аль-Сиси в Каире и кровавыми оргиями джихадистов в Леванте. Возникла большая пустота, с тех пор как свергли «Братьев-мусульман» в Египте. Им противостояли все: саудовцы и Сисси, иранцы и джихадисты. Поскольку политический ислам был слишком серьезным конкурентом для них всех.
Когда после арабских восстаний «Братья-мусульмане» были избраны в государственные учреждения, джихадисты были слабыми и между ними не было мира. Сегодня все наоборот. «Братья-мусульмане» против джихадистов - это альтернатива между политикой и войной. На Западе некоторые боялись «Братьев-мусульман». Они искали врага не там.
Вопрос о том, как друг с другом связаны политика и религия, правительство и вера, Коран и нынешние события на Ближнем Востоке, не решится без существенного продвижения политического ислама. Они должны и дальше развиваться, быть частью большой дискуссии секуляристов, мусульманских либералов, салафитов и сторонников реформ. В настоящее время только у Туниса есть небольшой шанс. Во всех остальных местах конкуренция предотвратит такое развитие событий: поскольку политическому исламу необходимы выборы и свободная конкуренция, а не вооруженные кампании.
