Оппозиционная акция 18 мая в Киеве проходила под стенами Софийского собора. Эти стены, древняя кладка которых местами лишена позднейших пластов штукатурки, были свидетелями другого восстания ровно девять веков назад – весной 1113 года.
Несмотря на столь значительный временной промежуток и на то, что одно восстание давно и прочно забыто, а подробности второго у всех на виду и на слуху, оба они имеют не только отличия, но и сходные черты. Чтобы убедиться в этом, следует освежить в памяти события первого из них.
Летописные строчки, посвященные событию, скудны и коротки. Смутные отголоски и намеки имеются в других источниках. Не вызывает сомнений тенденциозность и ангажированность источников. Такой недостаток информации приводит к появлению множества версий и интерпретаций, но историки понимают, что любая из версий является лишь допущением.
По нынешнему восстанию информации хоть отбавляй, и это его отличие от восстания девятисотлетней давности. Предвзятость и необъективность этой информации очевидна, и это сходство, так же как и обилие версий случившегося. При этом политизированная публика уверена, что истиной в последней инстанции является та версия, которую она считает правильной. И это отличие довольно существенное. Но оно не так удивительно, как сходство политической ситуации Руси начала двенадцатого столетия и Украины начала двадцать первого.
Тогда страна тоже была расколота и несколько десятилетий парализована борьбой за власть. В этой борьбе соперничающие князья опирались на поддержку чехов, поляков и венгров с запада или половцев востока, а запад и восток преследовали собственные интересы в княжеских усобицах. Столичные жители ненавидели великокняжескую власть в лице жадного и корыстолюбивого Святополка Изяславича и его ближайшего сподвижника боярина Путяты Вышатича. «При нем, - говорят древние авторы, - много было насилия людям; домы вельмож без вины искоренил, имение у многих отнял; великое было тогда нестроение и грабеж беззаконный».
В качестве одного из рецептов для преодоления политического кризиса в стране было предложено что-то вроде того, что мы сейчас называем федерализацией. Князья разделили страну на несколько наследственных владений, обязавшись не посягать на сферы влияния друг друга и проводить согласованную внешнюю политику. Однако предложенная система не выдержала испытаний на прочность, которым ее постоянно подвергали политические интриги, соперничество и нарушение договоренностей.
Любопытна еще одна параллель накануне тогдашнего и нынешнего восстаний. Основной их движущей силой стали люди, находящиеся по уши в долгах. Кредитная политика киевских ростовщиков привела к тому, что многие киевляне из числа ремесленников, торговцев и прочего простого люда оказались разорены и попали в долговое рабство.
Толчком к восстанию послужила смерть князя Святополка 16 апреля 1113 года. Власть прибегла к знакомой и нынешним киевлянам практике социальных подачек. «Княгиня же щедро разделила богатство его по монастырям, и попам, и убогим, так что дивились люди, ибо такой щедрой милостыни никто не может сотворить», - пишет об этом летопись. В качестве преемника киевляне наметили Владимира Мономаха, но тот, не имея легитимных прав на занятие престола, не спешил дать согласие. В столице началось безвластие.
«Киевляне же разграбили двор Путяты тысяцкого, напали на евреев, разграбили их имущество», - вот и все, что говорит летопись о непосредственных событиях восстания. Тем временем новые киевские послы не теряли надежды убедить Мономаха. «Пойди, князь, в Киев; если же не пойдешь, то знай, что много зла произойдет, это не только Путятин двор или сотских, но и евреев пограбят, а еще нападут на невестку твою, и на бояр, и на монастыри, и будешь ты ответ держать, князь, если разграбят и монастыри». С этим аргументом Владимир согласился и торжественно вступил в Киев. Восстание закончилось само собой, «мятеж влеже», по выражению летописца. Княжение Мономаха стало последним кратковременным относительно благополучным периодом древней Руси.
Вот и все, что осталось в истории. Было ли это одно из первых выступлений угнетенных классов против правящей верхушки, первый на Руси еврейский погром, ловкая провокация Мономаха или временная потеря контроля его сторонников над стихией народного бунта, - историки не пришли к единому мнению до сих пор. От нынешней акции через девятьсот лет вряд ли останется даже это.
Игорь Гридасов
