Сергей Дьяченко: Частный собственник ведь может так – отключил город от ТЭЦ, от тепла – «завалил» мэра…

До конца 2013-го Кабмин планирует завершить приватизацию всех теплоэлектростанций и облэнерго. Также изменится система покупки электричества – это предполагает недавно принятый закон «Об особенностях функционирования рынка электроэнергии». Что эти новшества сулят обществу, УНИАН обсудил с экспертом.

Вскоре почти все производители электричества, работающие на органическом топливе (газе, угле) и распределители электроэнергии (облэнерго) разойдутся по частным рукам. О том, что из этого следует, и как столь глобальные изменения могут отразиться на частных потребителях, рассуждает эксперт центра «Борисфен-Интел» Сергей Дьяченко.

ОБЛЭНЕРГО УЖЕ РАСПРЕДЕЛЕНЫ – МЕЖДУ АХМЕТОВЫМ, ГРИГОРИШИНЫМ, БРАТЬЯМИ СУРКИСАМИ И БАБАКОВЫМ

- Если верить статистике, сегодня весь электрический ток Украины производится в двух местах: на атомных станциях, которые пока принадлежат государству, либо на теплоэлекростанциях, которые – почти все – принадлежат компании ДТЕК. Чем такая ситуация плоха-хороша для потребителя?

- ДТЕК действительно производит 67,1 % от электроэнергии, которую дает вся тепловая генерация, а вместе с НАК «Энергоатом» – 86,1% всей электроенергии в стране. В принципе, топливно-энергетические комплекс – и электроэнергетика, и газовая отрасль – сферы, склонные к концентрации. Это очень капиталоемкие отрасли, которые для нормального развития требуют огромных инвестиционных проектов, и их легче реализовывают большие кампании. И в небольших странах объективно нет места для большого числа компаний-производителей. Из-за этой склонности к концентрации демонополизация, которую пытаются проводить в ЕС (в первую очередь, через политику разделения сфер деятельности) проходит очень болезненно.  Тем более, что в вертикально-интегрированных структурах (если говорить о ДТЕКе) тоже есть много плюсов. Однако всему есть предел – и такой уровень монопольного доминирования (который мы имеем в нашей стране) – недопустим, особенно, если мы хотим перейти к более либеральным моделям рынка. При такой структуре производства не будет работать модель энергорынка, которую пытается внедрить новое правительство.

- А в чем будет состоять новая модель распределения электроэнергии?

- Правительство пытается внедрить модель двусторонних контрактов.

Сейчас у нас работает модель т.н. «пула». Все производители продают электроэнергию на единую площадку – Оптовый рынок электроэнергии (ОРЭ). Здесь ее покупают поставщики, например, те же облэнерго.

После введения новой модели снимаются все ограничения на поиск поставщика со стороны потребителя. Хочешь – приезжай на станцию, заключай договор напрямую. Хочешь – выбирай посредника, компанию-поставщика. Население, скорее всего, будет покупать у посредника, потому что пенсионеры не станут ехать на станцию и заключать напрямую договор. Скорее всего, и объекты бюджетной сферы и мелкие предприятия будут пользоваться услугами поставщиков. А вот предприятия будут заключать соглашения с электростанциями и искать энергию подешевле. В этом смысле отношения между производством и потреблением – это шаг к свободе и либерализации.

Но свобода предполагает наличие выбора. А какой  может быть выбор, если у нас, по сути, есть всего два производителя электроэнергии? Конкуренция – это движущая сила рынка, которая мотивирует производителя минимизировать затраты, чтобы победить в конкурентной борьбе. Конкуренция создает мотивацию к снижению цены. Если мы без конкурентных механизмов введем либеральную модель распределения, то получим классический монопольный рынок с тенденцией роста цены. При этом потери для национальной экономики могут составлять до миллиарда долларов в год. И тут просто необходимо будет вводить госрегулирование. Однако, при всем этом, наше антимонопольное законодательство не классифицирует ДТЕК как монополиста – то есть, не будет формальных оснований вводить какие-то механизмы ограничения монопольного поведения этой компании. В этом и есть и проблема и угроза: фактически рынок будут  контролировать  две структуры, которые, скорее всего, будут проводить согласованную ценовую политику. И у них между собой  будет больше мотивов для координации ценовых позиций, чем для конкуренции, которая тянет за собой затраты. Зато у них вполне будут мотивы на сдерживание поставок, чтобы держать высокие цены.

То есть, при нынешней структуре собственности очень опасно вводить рынок двусторонних контрактов в чистом виде. Там есть еще одна проблема: разная структура себестоимости у разных видов генерации, атомной и тепловой. Атомная энергетика ведь существенно дешевле. И разные виды генерации трудно между собой конкурируют. Электроэнергию нужно не просто производить, ее нужно генерировать и поставлять по специальному графику, который должен соответствовать изменениям спроса. Атомный энергоблок включили – и он постоянно производит заданное количество электроэнергии. А тепловые электростанции лучше маневрируют, быстрее запускаются, они меняют характеристики работы в течении суток, когда меняется спрос на электричество, и они поставляют такое количество энергии, какое требуется в той или иной части страны. Днем – меньше, вечером – пик, для покрытия которого подключаются еще и гидроэлектростанции...

При этом себестоимость электроэнергии на тепловых электростанциях выше, чем на атомных. И эту проблему нужно каким-то образом решать. Но, то, что предлагается в проекте Закона «Про засади функціонування ринку електричної енергії України», который рассматривается в Верховной Раде – Фонд ценовых диспропорций – это абсолютно непрозрачно. То есть, предлагается создать фонд. Основной мотив и критерий работы фонда – борьба с «несправедливыми доходами»: де-факто, у одних забрать,  другим отдать. Несложно предположить, что это будет механизм, который будет стимулировать злоупотребление.

- Реформа электроэнергетики и приватизация осуществляется только ради того, чтобы ввести какую-то рыночную компоненту и отдать распределение электроэнергии новому собственнику, или чтоб, все-таки, улучшить ведение электроэнергетического хозяйства?

- В принципе, основная приватизация облэнерго уже была проведена десять-пятнадцать лет назад.  Круг собственников известен, облэнерго уже распределены между Ахметовым, Григоришиным, братьями Суркисами, Бабаковым.

Прошлая приватизация, традиционно для нас, проводилась с целью наполнения бюджета. Но ни вопрос наполнения бюджета (конкурсы не были прозрачными) ни вопрос прихода стратегического инвестора так и не были толком решены. Хотя в 2000-м году иностранные инвесторы еще к нашей генерации и распределительным компаниям присматривались –французы, испанцы и американцы проявляли интерес – но ажиотажа вокруг облэнерго не было. Правда, американцы тогда купили Киевоблэнерго и  Ровнооблэнерго. Так что одна западная компания на рынке все-таки присутствует. А все остальное проходило в давней украинской традиции: не мытьем, так катаньем в этот сектор протискивался собственник. Словацкая компания купила тогда ряд облэнерго, потом оказалось, что она не совсем словацкая – штаб-квартира принятия решений у нее находилась в Москве. Позже выяснилось, что это Бабаков таким образом зашел в наш энергетический сектор.

На сегодня активов у государства в энергетике осталось не так уж много: семь облэнерго и две генерирующие компании (производители электричества) – Центрэнерго и Донбассэнерго. Самое интересное из энергетических активов уже продано. Поэтому, могу предположить, что при продаже оставшихся пакетов облэнерго на них в первую очередь будут претендовать миноритарные акционеры этих предприятий. В некоторых конкурсах может принять участие и ДТЕК, если сочтет объект интересным. Например, в случае, если распределение будет в регионе, где у компании есть генерирующие мощности, и она захочет поставлять электроэнергию по своим сетям.

- Облэнерго, которые должны приватизировать до конца года, это старые трансформаторные станции, линии электропередач и счетчики, правильно? Я читала об опыте приватизации Луганскоблэнерго. Эта кампанию принадлежала Григоришину. После девяти лет хозяйствования предприятие было доведено до банкротства. Потребители жалуются на низкое качество оказываемых услуг. Где гарантия, что все остальные облэнерго не постигнет та же участь? Дескать, прибыль – себе, убытки – державе, и никакой  модернизации…

- У Луганскоблэнерго особая ситуация. У собственника Луганскоблэнерго отобрали электросети и по очень хитрому конкурсу отдали их предприятию «Луганское энергетическое объединение», которое сейчас принадлежит другому собственнику. Поэтому Луганскоблэнерго – мертвый многие годы. Но я не думаю, что эта схема как-то будет воспроизводиться. Хозяева облэнерго тоже не будут гробить их по схеме «пришел – выжал все, что можно – ушел», ведь это – стабильный и хороший бизнес: чтобы бы ты не делал, тебе капает денежка. Мимо тебя никто не пройдет — всем нужна электроэнергия. Я думаю, что облэнерго будут поддерживать свои электросети на безаварийном уровне, осуществлять ремонты, но, при этом, скажем, усердий в плане модернизации тоже ожидать не приходится. Монопольное положение дает возможность  спокойной жизни. Конкурентов нет. Работает все как-то, и работает.

Ну, а как работает? За этим нужен госконтроль и со стороны НКРЕ, и со стороны Антимонопольного комитета... Так бы я оценил предприятия по транспортировке электричества.

А если говорить о предприятиях-производителях энергии, то тут проблемы стоят очень остро, износ оборудования  колоссальный. 82% оборудования тепловых электростанций прошло границу физического износа. В принципе, если сейчас не начать их модернизацию, то в течении ближайших лет от 30 до 40% электростанций этого типа надо закрывать. Мы, по сути, уже проели свою энергетику. Десятилетиями ничего не делали, не вкладывали в модернизацию. Сейчас я вижу возможность серьезной модернизации, только если запустить государственный механизм – механизм гарантий «инвестиций в мощность». Он предполагает выплаты инвесторам через механизм гарантий. То есть на основании долгосрочных контрактов застройщикам гарантируют, что они отобьют свои инвестиции. А существующим старым электростанциям (которые попадают в список объектов, необходимых для энергообеспечения) гарантируют минимальный объем проплат, который обеспечит им существование, даже если они будут простаивать.

Механизм гарантии инвестиции в мощность позволил бы решить вопрос ценовых диспропорций, решить проблему формирования новой генерации. Он бы позволил отрасли гармонично развиваться. То есть это бы предполагало, что заказ на инвестиции делается таким образом, что гармонично работала бы вся энергосистема, а не только один вид генерации.

Этот механизм ввели Польша и Россия, такую возможность обсуждают и другие страны, например – Великобритания.

НЕПРОЗРАЧНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ СОЗДАЮТ ПРЕКРАСНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЙ В ОБЛЭНЕРГО

- Много писали о том, как можно воровать на поставках газа и его распределении. А как можно нелегально обогащаться на продаже и распределении электричества? Воровство электрического тока – такая же прибыльная штука, как и воровство газа?

- Чтобы воровать в энергетике серьезные ресурсные объемы нужно несколько факторов: монопольное положение, контроль измерительных функций, непрозрачная система распределения и ценообразования, включая ценовые диспропорции (разницу цен у разных категорий потребителей), контроль над системой учета.

Монопольное положение у облгазов и облэнерго абсолютно одинаковые. У облэнерго оно еще более монопольное, чем у облгазов. Облэнерго поставляют энергию 80% потребителей. Облэнерго и облгазы  полностью контролирует учет, по сути, формируя региональные балансы. Непрозрачная система ценообразования с перекрестным субсидированием и ценовыми диспропорциями между разными промышленными и бытовыми потребителями, для которых регулятор устанавливает весьма дискуссионные тарифы, свойственна и облэнерго, и облгазам.

Отсюда ключевая схема – что для электроэнергетики, что для газа:  возможность завысить объем потребления теми, кто берет электричество подешевле, чтобы излишки продать тем, кто покупает его по более высокой цене. Но в электроэнергетике реализовывать эту схему сложнее, потому что там жестче контроль – у всех есть счетчики. Сейчас через механизм дотационных сертификатов распределяется около 30 миллиардов гривен. При этом, даже в отчетах НКРЕ иногда мелькает информация о наказаниях некоторых предприятий за искажение данных об объемах потребления электроэнергии населением.

То есть, там, где непрозрачные экономически необоснованные  ценовые механизмы – там и кормушка для недобросовестных чиновников и директората предприятий. Но газ, конечно, предоставляет больше возможностей для таких вещей. По оценкам, которые в свое время делались в Совете Нацбезопасности, на территории Украины ежегодно «гуляет» котрафактных объемов энергоресурсов на три миллиарда кубов газа и восемьсот тысяч тон нефти. Цифра старая, где-то мы объем уменьшили, где-то нарастили. По крайней мере, на сегодня в неформальных дискуссиях опытные газовики соглашаются, что такой газ никуда не делся.

КОГДА ГОВОРЯТ О ПРИВАТИЗАЦИИ АТОМКИ, Я ВСПОМИНАЮ «ТИТАНИК»

- Мне приходилось общаться с западной исследовательницей, которая изучает рынок электроэнергетики России. И она рассказывала, что ее кураторы поражались тому, что кривая спроса и предложения электроэнергии российского рынка иногда вели себя очень странно. На пике потребления кривая предложения могла отскочить в сторону или исчезнуть. И когда они спрашивали, в чем дело, она  объясняла, что при смене губернатора новому чиновнику надо переключить на себя денежные потоки в отрасли, и это требует какого-то времени. Нам не грозит повторение этого опыта России?

- Еще как! Монопольное положение позволяет регулировать предложение, «как надо». Если предположить, что у монопольного производителя возникает потребность придавить промышленное предприятия или некую территорию, то пики – производства и потребления – и у нас могут не совпасть. И в любой момент на пике спроса может быть ограничено энергоснабжение.

Я уверен, что губернаторы в России тогда давили с тем, чтобы нагнуть интересовавшие их предприятия и заставить проявить лояльность. У нас власти не будут так давить, а вот монопольные производители могут вполне. Электроэнергия настолько стала основой жизни, что ограничением энергоснабжения можно добиваться всего. Там, где монополизм, должен быть серьезный госконтроль. Уже сейчас в регулирующих органах жалуются, что некоторые станции отказываются принимать участие в энергообеспечении регионов страны. А у нас, несмотря на формальный профицит мощностей, реально жизнеспособных энергоблоков – не так много, и без модернизации излишки работать не будут.

Например, у нас теплоэлектроцентрали приватизируют. Но они по своему стратегическому положению в жизни страны не уступают атомщикам. Это в нашем климате вопрос ключевой. Ведь, частный собственник как может – отключил город от ТЭЦ, от тепла – и «завалил» мэра…

- Сейчас раскручивается новая-старая мифологема, что государство не может быть эффективным собственником. Но ведь на самом деле прибыльность предприятия зависит не от эффективности собственника, а от эффективности менеджмента. Почему государству не остаться собственником таких важных мощностей и просто не найти эффективных управленцев? Трудно поверить, что в Украине и Европе на нашлось бы специалистов, способных наладить эффективное управление такими уникальными монопольными предприятиями…

- Почему считается, что частный собственник эффективнее: он шустрее в принятии решений. Считается, что государственная процедура принятия решений намного сложнее. Скажем, если попался неэффективный менеджер на госпредприятии, его один управленец хочет снять, второй чиновник – нет. Помните, как говорил Штирлиц? «Сейчас начнется обычная склока между разведкой и контрразведкой». Тут – то же самое. Менеджер найдет поддержку. Вопрос затянется. А частный собственник неэффективный менеджмент меняет легче и быстрее. Частная собственность ловчее и в реализации финансовых схем. Хотя и злоупотреблений там больше, и оптимизации налогообложения больше. Но, зато частные предприятия легче привлекают инвестиции. Государство серьезные инвестиции пока не может аккумулировать: западные корпорации неохотно инвестируют в государство, они хотят, чтобы предприятие было в частной собственности. Но с точки зрения ответственности и безопасности в таких предприятиях, как атомные и теплоэлектроцентрали, я бы отдал предпочтение государственному менеджменту.

Хоть застрелись, но атомная отрасль – это место, где вопросы безопасности  доминируют над вопросами экономической эффективности. Атомное производство должно быть в государственных руках. Считаю, что теплоэлектроцентрали тоже – зимой вопрос теплообеспечения стратегический и политический.

Сейчас снят запрет с приватизации атомных предприятий, а тепловиков приватизируют полным ходом. Когда говорят о приватизации атомки, я вспоминаю «Титаник». Почему там было столько жертв? Был некомплект спасательных средств, особенно – шлюпок. Как показал анализ, судно было сделано из металла не лучшего качества. Корабль шел со скоростью, недопустимой для тех широт. Частники всегда будут испытывать соблазн сэкономить на безопасности. Безопасность – это затратная часть, это вложения в то, что в 99,9% случаях вообще не понадобится.

Да что говорить! Бурной истории Украины известны случаи, когда на АЭС пытались закупать бывшее в употреблении оборудование даже назначенные государством директора! А ведь у частника мотивация и возможности для такой «экономии» выше. И надежда на госконтроль слабая. Особенно в таком коррумпированном государстве, в каком живем мы.

Беседовала Лана Самохвалова

УНИАН в Google News